Войти в ту же реку

– У тебя волхвы совсем жиром заплыли.

– А разыскали как?

– Где наш боярин?

– Сбежал… Ловят его…

– Поня-атно! – Улыбка озарила лицо волхва.

* * *

…То ли сон, то ли явь, трудно понять, когда усталость с ног валит. Показалось, веки прикрыл, а сон мертвой хваткой вцепился и не позволяет встать и встрепенуться, плечи расправить и уходить с этого места подальше. Гиблое оно, чувствует, остаться здесь, смерти в лицо посмотреть придется. Вот только тяжесть на грудь опустилась, пошевелиться и то нет сил. Как через пелену, через плотную вату, едва различил, услышал родной голос.

– Мишка-торопыжка, просыпайся!

Вздрогнул. Не может такого быть, сам ведь стоял у ее могилы. С трудом поднял веки, а перед глазами она, Ольга. Живая? Будто услышала, отрицательно покачала головой. Нет? Какая все же красивая у него жена, только почему-то смотрит на него печально. После того, как они стали одним целым, всегда была веселой, а тут…

– Оля…

Родной голос как бальзам по душе.

– Мишенька, проснись. Опасность совсем рядом ходит. Если не проснешься, погибнешь.

Слеза по щеке покатилась.

– Оля, можно к тебе?

В ответ отрицание.

– Время не пришло. Просыпайся, милый.

Словно из-под воды вынырнул, ощущения схожие с тем, будто воздуха едва хватило. Сон. Всего лишь… Опасность рядом.

Стараясь не шуметь, выскользнул из шалаша. Темно, хоть глаз коли. Мало того что лежбище в крохотном распадке устроил, так еще туча наползла на ночное светило, заставив его на некоторое время померкнуть. Юркнул за близкий, разлапистый куст, замер, прислушался. Ночная жизнь леса наполнена звуками. Так сразу и не определишь их естественность и чужеродность. Может, действительно, приснившееся навеяно воспоминанием о любимой и ничего…

Луна, освободившись из плена, блеклым, призрачным светом залила все, до чего смогла дотянуться. Каретников вздрогнул, заметив неподалеку от шалаша человека. Он тоже стоял и прислушивался к шорохам ночи, при этом не сводя взгляда с шалаша. Можно было догадаться, если бы туча не закрыла светило, Каретников точно «спалился» при попытке покинуть свое убежище. Ну, и долго товарищ размышлять собрался? Х-ха! Решился-таки…

Родовая Варна довлела над ним с самого детства. От отца к сыну передавалась наука и знания волхвов, но душа тянулась к стезе витязей. Посторонний, не вхожий в их род, даже представить себе не мог, через какие «рогатки» пришлось пройти, чтоб старшие в роду отступились и, махнув рукой, решили, мол, что с дурня возьмешь, если по собственной глупости и желанию напяливает на свою шею ярмо бойца. Хоть не смердом стать пожелал, и то ладно.

Потом были долгие годы изнурительной учебы, служба в армии, возвращение в родные края и теперь уже княжеская служба в группе берсерков. Год назад побывал в Афганистане, несколько месяцев ада не прошли даром. Заматерел окончательно, выделился, встал в ряды карабов. Когда случился побег пленника, вящий вызвал их шестерых и доверил свободную охоту. Условие только одно. Беглеца обязательно живым взять. Задачу поняли и приняли. Все шестеро разошлись, куда посчитали нужным. Сейчас они друг другу конкуренты.

Последние десять часов он почти не отдыхал, поставив себя на место сбежавшего человека, попытался действовать определенным образом. Еще раз сверившись с компасом, Ратмир двинулся на север. На месте беглеца, если тот не пустышка, а умелый боец, он поступил бы так же. Когда бойцы, смешавшись с простыми огнищанами, в одном из секторов «неводом» прошлись, из своего укрытия в оптику СВД заметил беглого. Шустрый стервец. Как ловко смерда скрал, никто и не заметил пропажи. Вахлаки, им бы только землю пахать, на танцы бегать да на диване телевизор смотреть… Сейчас нажать бы на спусковой крючок – и нет человека. Все проблемы решены одним выстрелом. Только… Только… в лоб перевертыша брать нельзя. Ведь пообещал целым приволочь. Слово не воробей, пообещал, держи марку. Иначе родичи уважать перестанут. Сам себя уважать не будет. Ничего. Сейчас проследит, а когда тот на ночевку встанет, дождется, когда уснет, ну и возьмет тепленьким.

Под конец дня чужак наметил место отдыха, Ратмир это сразу понял, когда тот вблизи распадка петли и кружева выписывать стал. Умный. Намечал пути отхода на экстренный случай. Ну и он подождет.

Прополз вдоль ствола лежавшего дерева, извиваясь змеей и стараясь не задевать ветвей, скрылся в высокой траве. Из кустов провожал взглядом все действия парня, когда он шалашик мастырил.