Воющие псы одиночества

Предложение было с благодарностью принято. Глупо прикрывая испорченный костюм Сашиным пиджаком, Даша добежала до дома, где жила Лозинцева, а Александр, оставив сына с дамами, помчался в отель за одеждой.

Вернулся он через полчаса, Даша переоделась, они поблагодарили гостеприимную хозяйку и ушли. Еще в, квартире Лозинцевой Саше показалось, что его жена не то нервничает, не то как-то напрягается, и подумал, что, наверное, женщины в его отсутствие продолжали говорить о погибшей Кристине, которой было столько же, сколько маленькому Санечке, и вид ребенка расстроил Веру. Едва они вышли на улицу, Даша схватила мужа за руку:

- Саня, там что-то странное. Не знаю даже, как тебе сказать. Только ты не думай, что я сумасшедшая. Понимаешь, Вера дала мне халат и отправила меня в ванную снять костюм, а сама пошла на кухню варить кофе. Я вышла, смотрю - Санька уже к компьютеру подобрался, ни минуты же не просидит спокойно. Я кинулась к нему, отойди, говорю, немедленно, это чужой компьютер, его нельзя, трогать, а он «мышкой» щелкнул, экран засветился, наверное, Вера его не выключила перед тем, как в кафе пошла… В общем, там, на экране, было несколько фотографий, и мне показалось, что я увидела Лилю Стасову. Как ты думаешь, такое может быть?

Александр Каменский считал, что такого быть не может, поэтому немедленно достал телефон и позвонил сестре в Москву. Вот, собственно, и все.

- Ничего себе, однако, - протянула Настя. - Дашка далеко?

- Рядом стоит.

- Дай-ка мне ее. Дашуня, опиши мне спокойно и подробно, как выглядела та девушка, которую ты приняла за Лилю, и в чем была одета.

- Прическа точь-в-точь, как была у Лильки, когда я ее видела перед Новым годом, только волосы немножко длиннее, сантиметра на четыре примерно, куртка розовая фирмы «Шакок», на шее платочек от Фенди, серый с темно-розовым, на два тона темнее цвета куртки, на голове солнечные очки от Гуччи.

- Как это - на голове? - не поняла Настя. - Ты хочешь сказать, на лице?

- Да нет же, Настя, на голове. Ну, знаешь, как многие женщины делают: носят на улице темные очки, а когда входят в помещение, то не снимают их, а поднимают высоко на темя, и они держат прическу как обруч. Поняла?

- Поняла. А все эти названия фирм откуда?

- Ну Настя, - обиделась Даша, - я стилист или кто? Уж в шмотках-то я как-нибудь разбираюсь. И не забывай, я в дорогом магазине одеждой торговала.

- Хорошо, Дашенька, ты раньше времени не волнуйся, я завтра все узнаю. Может быть, ты и в самом деле ошиблась. А может быть, и не ошиблась, но есть какое-то совсем простое объяснение. Ты у самой Лозинцевой не спрашивала?

- Нет, я сначала очень испугалась, потом мне стало неудобно, что Санька в чужой компьютер залез. А потом я вспомнила, чему ты меня когда-то учила, и решила сначала Саше сказать.

- Вот и молодец. Ни о чем не беспокойся, я завтра вам позвоню.

Настя вылезла из-под одеяла, нашарила в темноте ногами тапочки и прошаркала на кухню. Выпила залпом стакан едва теплой воды из чайника, поморщилась, взяла сигарету. Что за чертовщина с этой фотографией?

Дашка не могла ошибиться, у нее глаз фотографический, она никогда не ошибается в том, что видит. Настя помнила, как началось когда-то ее знакомство с Дашей. Почти десять лет назад… да, осенью будет десять лет. Она работала продавщицей в магазине дорогой одежды, и ей казалось, что за ней следят. Настя тогда поразилась точности и детальности ее зрительного восприятия: Дашка умела видеть все и сразу, до мельчайшей подробности, и все это держать в голове, и все это потом не забывать и не путать. Если уж ей показалось, что девушка на той фотографии похожа на Лилю Стасову, то можно быть уверенной, что либо это действительно Лиля, либо ее полный двойник, а не просто «кто-то приблизительно похожий». Надо прямо с утра звонить Короткову, он с Лилей виделся совсем недавно, и поспрашивать его насчет одежды. Хотя что Юрка понимает в фирменных шмотках? Цвет и форму назвать сможет, а вот изготовителя - вряд ли. А Максим Заточный? Он - представитель нового поколения, должен разбираться в дорогой одежде, но, опять же, в мужской, а не в женской. Но все равно надо попробовать. В конце концов, Максим опер, а Коротков клялся, что Лиля ему нравится и он готов начать за ней ухаживать. Интересно, как на языке современной молодежи называется процесс, который в Настиной юности именовался «ухаживанием»?

- Ася, мы спим или у нас рабочий день начался? - раздался из комнаты недовольный голос Чистякова.

- Спим, солнышко, спим, сейчас иду.

Она нырнула под теплое одеяло, свернулась клубочком и уткнулась носом в Лешино плечо.

- Что там стряслось у Сашки? - шепотом спросил он. - Чего ему не отдыхается спокойно?

- Даше показалось, что она видела в неположенном месте фотографию нашей Лильки. Вот она и беспокоится.

- А что, оснований для беспокойства нет? Фотография там должна быть?

- Не знаю, Лешик. Я ничего не знаю. Завтра утром все выясним. Давай спать.