Воющие псы одиночества

Забеременела она в шестнадцать лет, по легкомыслию и неопытности первые признаки беременности проглядела, закрутилась в своей шальной жизни и не заметила, а когда спохватилась и начала метаться, сразу ничего не получилось, а потом уж и сроки вышли, после двенадцати недель делать аборт никто не брался, а те, кто готов был рискнуть, требовали денег. Денег, накопленных с таким трудом, скуповатой Надьке было отчаянно жалко, и пока она боролась с собственной жадностью, прошло еще какое-то время, после которого за дело уже не брались даже опытные абортмахеры. Пришлось вынашивать и рожать. Еще в роддоме ее посетила мысль отказаться от ребенка, подписать все бумаги - и с плеч долой, но тут одна соседка по палате подсказала, что с этим делом торопиться не следует. Отказаться-то она всегда успеет, а сперва надо попробовать получить от государства хоть что-нибудь, что полагается новому гражданину. Улучшение жилищных условий, к примеру. Живут-то они с дедом в бараке. Таких бараков на их улице целых шесть, четыре уже снесли и на их месте построили большой красивый дом с балконами и лифтами, и всем, кто в бараках жил, в этом доме квартиры дали. А если их барак тоже снесут и дом будут строить, то и им с дедом перепадет. И если их будет трое, а не двое, то и площадь выделят побольше, это уж как пить дать.

А когда выделят, то потом фиг отнимут, даже если ребенка в приют отдать.

Дед к появлению внука отнесся равнодушно, все человеческие чувства он давным-давно пропил и интересовался только тем, чтобы в доме была выпивка. Ну, это дело Надька ему обеспечивала, после родов она налилась, округлилась, похорошела и стала пользоваться еще большим спросом, чем прежде. Однако время шло, мальчик подрастал, а о сносе бараков и улучшении жилищных условий пока никаких разговоров не было.

Мальчик, Андрюша, был на удивление крупненьким, здоровеньким, сообразительным и спокойным. Как ни ломала беспутная Надька голову, так и не припомнила, кто же мог быть его отцом, не больно-то она всматривалась в тех, кто звал ее с собой и потом расплачивался, а уж о том, чтобы помнить их через два часа, даже и речь не шла.

Когда ей исполнилось двадцать, а сыну, соответственно, три годика, появился на ее горизонте Прекрасный Принц. При деньгах, при квартире, модно одетый. Готов был жениться, Надькины округлые прелести приводили его в неистовство, а ее легкий веселый характер и умение не задавать вопросов более чем устраивали. Но - ребенок. Ребенка он не хотел. И не в том дело, что не хотел чужого, он не хотел его в принципе, ни чужого, ни своего, никакого вообще. И вот тут очень кстати возникли живущие в стоящем рядом новом доме с балконами и лифтами супруги Лозинцевы, Николай Михайлович и Ольга Васильевна.

Эле в ту пору было уже пятнадцать, шел 1963 год, и насмотревшись на мучения матери, много лёт безуспешно пытавшейся побороть болезнь и родить второго ребенка, она с радостью приняла решение родителей усыновить мальчика. Надьку-Шалаву из барака знали все, и история ее была всем хорошо известна. Ее презирали, ей сочувствовали, ею восхищались: среди жильцов нового дома и двух оставшихся старых бараков наличествовал весь спектр эмоций, которые может вызвать юная мать-одиночка с солидным опытом проституции. Хорошенького послушного мальчика с большими умными глазенками и умилительными перевязочками на ручках и ножках тоже все знали и не переставали удивляться, как это у такой матери мог родиться такой славный здоровенький ребеночек. Местные сплетницы даже перебирали поименно жильцов мужеска пола из всех окрестных домов в попытках установить, хотя бы предположительно, отцовство, и сошлись на том, что это либо народный артист, известный всей округе шумными пьяными выходками, либо жутко засекреченный военный из «сталинской» семиэтажки. Артист по пьяному делу мог и малолетнюю шалаву завалить, в таком состоянии разве разберешь, сколько ей лет? Про военного было известно, что он ученый и часто уезжает в длительные командировки на секретные объекты, а на этих объектах-то мало ли чего с людьми случается, отклонения всякие и вообще… И жены у него нет. Так что дело, как говорится, житейское. Сама Надька на вопросы не отвечала и только фыркала в ответ, давая понять, что родила от такого мужика, что ого-го! На самом деле ответа она не знала, да и не особенно задумывалась. Так, повспоминала-повспоминала, уперлась лбом в глухую стену и отступила.