Воющий мельник

Положив письма в карман, Хуттунен направился к трассе. Он шел в сторону причала, но не успел сделать и нескольких шагов, как на него с двух сторон набросились. Совершенно не ожидавшего такого поворота Хуттунена повалили на землю, руки и ноги туго стянули веревками. Пристав несколько раз ударил отшельника дубинкой по спине, так что кости затрещали. Гнусинен пригнал повозку, и скоро земля задрожала под копытами старой клячи, которую гнали к причалу. В телеге лежал связанный Хуттунен, на нем восседали пристав и Гнусинен.

У пристани лошадь остановилась, запыхавшись от галопа. Хуттунен недвижимо лежал в телеге, грустно глядя в небо, не говоря ни слова.

Новость о том, что мельника поймали, донеслась до деревни. Когда паром причалил к берегу, там уже собралась толпа. Счастливые жители губернии пялились на опасную добычу, лежавшую на дне повозки. Наконец-то! Ну что, Хуттунен, спрашивали они, хочешь повыть? А в колокола позвонить? Или опять будешь церковь поджигать да банк грабить, смотри-ка, на лошади прискакал!

Учитель деревенской школы Коровинен захватил фотоаппарат. Он протиснулся сквозь толпу, попросил пристава развернуть клячу так, чтобы на фотографии было видно лошадь, пристава и связанную добычу. Хуттунен отвернулся, но Лаунола силой повернул его голову в нужном ракурсе. Вспышка, Хуттунен зажмурился. Когда фотоэкзекуция закончилась, пристав дал указания Гнусинену, тот ударил кобылу и умчался.

Изгнанника отвезли в отделение. Пристав вызвал туда полицейского Портимо. Мельника и полицейского усадили рядом на бетонную скамью. Пристав надел наручники на левую руку полицейского и правую руку Хуттунена. Только после этого он развязал преступника.

Оставив Портимо и Хуттунена в камере, вот так — рука об руку, пристав вышел и сказал полицейскому:

— Сиди здесь, сторожи этого идиота.

Щелкнул замок, шаги пристава затихли у кабинета. Портимо и Хуттунен остались вдвоем.

— Снова тебя поймали, Гунни, — грустно вздохнул полицейский.

— И на старуху бывает проруха.

Утром пристав вызвал к себе в кабинет преступника и его охранника. Там их уже ждали Сипонен, Гнусинен и Эрвинен. Пристав протянул полицейскому листок — направление в психиатрическую больницу города Оулу и билеты на поезд.

Портимо взял документы и произнес:

— Слово надо держать, пристав, нехорошо это — Гунни в Оулу опять отправлять.

— Молчать! Обещания, данные умалишенным, не имеют официальной силы. Ты, Портимо, заткнись и выполняй задание. Поезд отходит в одиннадцать, до отправления Хуттунена надо накормить. Поедете в вагоне проводника, и ты, Портимо, отвечаешь за Хуттунена головой.

Эрвинен зло взглянул на мельника.

— Ну что, Хуттунен, веселое у тебя выдалось лето, долгое, но ему пришел конец. Я, как доктор, могу тебя заверить, больше тебе в нашей губернии не веселиться. В направлении написано, что ты неизлечим, до самой смерти. Твоя песенка спета, Хуттунен.

Хуттунен заворчал, оскалился, исподлобья взглянул на фермеров, столпившихся в кабинете, те в страхе отшатнулись, пристав вытащил из ящика стола пистолет. Из горла Хуттунена вырывалось глухое рычание, зубы так и сверкали. Портимо с трудом удалось его успокоить, но он еще долго рычал, словно волк, загнанный в угол. Глаза его сверкали от молчаливой ярости.

Машина отвезла полицейского и отшельника домой к Портимо, там его накормили последним ужином. Жена полицейского зажарила рыбу. На стол подали свежую простоквашу, домашний хлеб и масло. На сладкое жена полицейского испекла блинчики. Хуттунен и Портимо, прикованные друг к другу, молча ели, один левой, другой правой рукой.

Приставу казалось, что они слишком затянули с едой.

— Ешьте быстрей! Что это твоя баба затеяла чокнутого блинами кормить, еще чего не хватало! Я хочу поскорей покончить с этим.

Пришла Роза Яблонен. Она всю ночь проплакала. Не проронив ни слова, она села рядом с Хуттуненом, положила ему руку на плечо.

Повернувшись к приставу, упавшим голосом произнесла:

— Я тоже дура, поверила предателю.

Пристав многозначительно кашлянул. Он торопился ехать. Хуттунен и Портимо встали из-за стола. Хуттунен сжал левой рукой ручку председательши, посмотрел ей в глаза и вышел из избы под неохотным водительством полицейского.

Во дворе Портимо простился с женой. Отвел Хуттунена в гараж, свистнул пса. Лохматый медвежатник кинулся к хозяину, прыгнул на него, радостно виляя хвостом, облизал лицо, лизнув заодно и Хуттунена, которому пришлось присесть на корточки.

— Ну, давай теперь со всеми собаками попрощаемся! — злился пристав.

Он проводил полицейского и Хуттунена до машины, дверцы захлопнулись, машина тронулась. К причалу уже примчались самые быстрые велосипедисты. Машина въехала на паром. На станции их уже ждала толпа, вся губерния пришла посмотреть, как Хуттунена отправят в последний путь, в Оулу.

Пристав спросил у начальника станции, нет ли задержек в расписании, тот ответил, что поезд должен прийти вовремя.

— Тогда почему еще не пришел? — закричал Яатила.

— Одно дело расписание… — ответил тот.