Вокалистка

Сана отвернулась. Сквозь слезы она смотрела в открытую дверцу, один шаг — и она останется одна. Антон не шутил, он уедет и больше никогда не обнимет ее, не пригласит гулять и даже не заговорит с ней. Он вычеркнет ее из своей жизни. Она никогда не услышит ласковое «мой Уголек» в минуты близости, потому что не будет никаких близких отношений. Она не сможет просто так зайти к нему, рассмотреть обложку нового диска, надеть наушники и обрушить на себя водопад красивых мелодий. Она разом лишится любимого друга и любимой музыки.

Самородов газанул на холостых оборотах, намекая, что время для принятия решения на исходе. Сана захлопнула дверцу и сжалась в кресле. Машина тронулась, и пока они возвращались к театру, Антон изложил ей свой новый план.

9

Каждый день Сана приходила к сберкассе. Она прогуливалась рядом, подслушивала разговоры сотрудников, изучала их служебные обязанности, вникала в телефонные звонки и обо всем докладывала Антону после вечернего спектакля в звукооператорской кабине. Тот давал ей указания, на что обратить особое внимание.

Прошло десять дней, и в первых числах марта Самородов услышал то, что хотел.

— Деньги для пенсий привезут послезавтра в первой половине дня, — рассказала Сана. — Выплаты начнут с двух часов, после обеда, чтобы все успели получить до праздника, до 8 марта.

— Кайф! — вырвалось у Антона. Он вскочил из любимого кресла, позабыв, что надо перевернуть пластинку, встал перед Саной и уточнил: — Деньги привозят в опечатанных мешках, и главный кассир их пересчитывает?

— Да. Запирается в кассе, пересчитывает и готовит для каждой сотрудницы отдельную подотчетную сумму.

— И никого в кассу в это время не пускает?

— Только заведующего.

— То, что надо! — Лицо Антона прорезала хитрая улыбка. — Если ты попросишь из-за двери голосом заведующего, она ведь откроет?

— Как я попаду в служебное помещение? — недоумевала Сана.

— Сначала мы выманим оттуда заведующего, а потом ты принесешь им праздничные плакаты к 8 марта для оформления витрин. Забыла? Заведующему звонили из управления, обещали доставить наглядную агитацию.

— Они запомнят меня, — ужаснулась Сана.

— Не дрейфь, я тебя загримирую. Сделаю из тебя неприятную тетку, состарю на двадцать лет.

— Уверен?

— Стопудово!

Через день они приехали к сберкассе в девять утра, к открытию. В машине их было трое, место рядом с водителем занял угрюмый Виктор Васьков. Присутствие нового человека нервировало Сану. То, что раньше походило на рискованную игру двух влюбленных, превращалось в грубый налет.

Самородов припарковал «жигули» в стороне от банка, но так, чтобы был виден служебный вход. Около одиннадцати к служебному входу подъехали инкассаторы. Дверь им открыл заведующий сберкассой Игнатов, двое мужчин внесли в банк два специальных опломбированных мешка. Вскоре они уехали.

— Твоя партия, Уголек, — скомандовал Самородов.

Сана вышла из машины и направилась к ближайшему телефону-автомату. Она позвонила в кабинет заведующего сберкассой и истеричным голосом его жены сообщила:

— Андрей, у Саши приступ, ему очень плохо. Приехала скорая, нас везут в больницу. Врач сказал, если не достать какое-то особое лекарство… — Сана изобразила рыдание, хлюпнула носом и продолжила скороговоркой. — Приезжай срочно в больницу. Достань это ценное лекарство! Или тебе наплевать на нашего сына, и ты будешь торчать на работе пока он умирает? Сделай хоть что-нибудь, Андрей!

Сана повесила трубку, прислушалась к происходящему в банке и вернулась в машину. На молчаливый вопрос Антона: как прошло? — ответила:

— Сейчас он выйдет. Предупредил только главного кассира.

Они вместе наблюдали, как заведующий отделением впопыхах покинул сберкассу.

— Кайф! Первое действие «на ура». Твой второй выход, Уголек, — подбодрил Сану Антон.

Девушка взяла свернутые в трубочку плакаты к Международному женскому дню, проверила, как сидит на ней парик, сохранился ли толстый слой грима на лице, не съехал ли накладной живот.

— Все в порядке, — заверил ее Антон и подмигнул: — Они запомнят сорокалетнюю мымру.

Сана обошла здание и вошла в сберкассу через главный вход. Служащие банка были отгорожены от посетителей перегородкой из крашенного стекла с полукруглыми окошками.

Бесцеремонным голосом курящей женщины, Сана обратилась в окошко с самой длинной очередью:

— Я из отдела наглядной агитации, принесла плакаты к празднику.

— Сейчас позову заведующего, — пообещала операционистка.

Но Сана ее остановила, добавив нотки недовольства начальника над подчиненным:

— У вас клиенты, обслуживайте! Я сама пройду. Игнатов должен расписаться.

— Пожалуйста. — Перед Саной открыли дверцу в перегородке.