Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков

Лето 1314 года выдалось самым обычным. Был снят хороший урожай, «продовольственные хабы» в крупных аббатствах и замках богатых землевладельцев вновь оказались заполнены зерном под крышу, было запасено достаточно корма для скотины на зимний период; рацион француза, как и обычно, дополняли множество овощей и зелени. Ничто не предвещало катастрофы, которая разразится уже в апреле следующего года.

Зима с 1314 на 1315 год оказалась несколько более прохладной, чем за последние годы, но на такие мелочи никто не обращал внимания. Чуть сильнее морозы, чуть больше снега в северных областях — Нормандия, Артуа, Фландрия. Полоса снега, что было не совсем привычным, опустилась южнее линии Тур-Дижон. Весна была поздней, то есть сев пришлось перенести на май, и в этом же самом мае произошло то, чего королевство не видело уже несколько столетий: зарядили бесконечные проливные дожди, температуры более соответствовали ранней весне, чем последнему месяцу перед наступлением лета; озимые или не взошли, или вымерзли — последний факт являлся очень нездоровым сигналом, означавшим, что часть урожая, безусловно, погибла и следующая зима окажется тяжелой.

Лето 1315 года более напоминало потоп — дожди не прекращались по всей Европе от Британии до Литвы и Польши (хотя южнее Альп, в Италии и Греции, аномалия проявила себя в меньшей степени), поля превратились в сплошное болото, урожай оказался настолько мизерным, что в отдельных областях даже не компенсировал посевное зерно. Аналогичная обстановка была с сенокосом. Заготовить к зимнему сезону достаточное количество фуража не получилось, а это означало очевидную перспективу падежа скота — когда это стало осознанной реальностью, часть поголовья пришлось забить, но и тут возникла очередная проблема: отсутствие нужного количества соли для засаливания мяса. Соль в принципе была дефицитом, и доходы тех сеньоров, на землях которых находились солеварни, на продаже этого ценнейшего ресурса росли как на дрожжах. Тем не менее добыча соли с прошествием веков увеличивалась весьма небольшими темпами, покрывая лишь стандартные потребности, не подразумевавшие массового забоя скота при чрезвычайных обстоятельствах. Возможно, Франция пережила бы Великий голод, начавшийся в 1315 году, с меньшими потерями, окажись достаточно запасов солонины. Значительная часть мяса попросту испортилась...

Дендрохронологические исследования, проведенные в 2015 году американским климатологом Эдвардом Куком из университета Колумбия, подтверждают средневековые известия о неслыханном «потопе». На годичных кольцах деревьев, растущих во Франции, Германии и Польше, остались яркие следы климатической аномалии 1315-1317 годов — чем больше осадков, тем годичные кольца толще и светлее, в зависимости от количества впитанной деревом влаги.

К осени 1315 года стало окончательно ясно, что неурожай достиг фантастических масштабов; разумеется, недород в процентном соотношении разнился от региона к региону, сильнее всего пострадали Франция и Германия, в меньшей степени Восточная и Южная Европа. Цены на хлеб, — а мы помним, что со времен аграрной революции Средневековья, сделавшей выбор в пользу злаковых, как наиболее массового и дешевого продукта, ставка делалась только и исключительно на производство ржи и частично пшеницы, — начали стремительно расти.

Хроники сохранили известия о том, как в сентябре—октябре 1315 года английский король Эдуард II и королева Изабелла Французская, остановившись в аббатстве Сент-Олбанс со свитой, не могли приобрести хлеба — в округе его попросту не было, а запасы монастыря истощились. Если уж муку и зерно не смогли найти для монарха с супругой, то что говорить обо всех остальных? Король Франции Людовик X, собравшийся в очередной поход на Фландрию, вынужден был повернуть обратно, поскольку войско в прямом смысле этого слова увязло в грязище: дороги и поля развезло настолько, что рыцарская кавалерия не смогла по ним пройти.

Эдуард II Английский и королева Изабелла. Миниатюра, XIV век.

Снова попытались засеять озимые, ровно с тем же результатом — весной 1316 года они не взошли. Зима была еще холоднее, чем предыдущая, снег сошел только к маю, о посевной думать практически не приходилось: «потоп» продолжался. Хлебный дефицит становится катастрофическим — истощается посевной фонд, поскольку он идет в пищу, подвоз зерна с юга мизерный, цены запредельные. Если год назад призрак голода лишь маячил в отдалении, то сейчас он стучится в любой дом — от крестьянской халупы до парижского замка Консьержери.

У дворян есть «стратегический резерв» — охота в лесных заказниках, куда простецам вход закрыт, да и выложить пяти-, а то и десятикратную сумму за зерно благородные господа вполне в состоянии. Но есть еще и городские жители, в прежние времена твердо убежденные, что благополучное и зажиточное село снабдит город всем необходимым, как это и происходило на протяжении минувших трехсот лет.