Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков

Фундаментальный труд Григулевича «История инквизиции (XIII—XX вв.)» был опубликован в издательстве АН СССР в 1970 году и стал апофеозом черной легенды. Как убежденный коммунист и материалист, автор не мог рассматривать тему с других точек зрения, кроме марксистско-ленинского исторического подхода, подразумевавшего обязательные отсылки к классовой борьбе и смене экономических формаций. Григулевич был образованным человеком, достаточно изучавшим документы как в Западной Европе, так и в Южной Америке, но отойти от основополагающих идеологических штампов не мог — если угодно, это тоже выглядело бы ересью.

Поэтому в его «Истории инквизиции» мы наблюдаем традиционную череду ужасов: желчные церковники, обслуживающие интересы эксплуататорского класса феодалов, не только громят прогрессивные идеи, но и руководствуются в своей деятельности самыми низменными мотивами, а именно алчностью и сребролюбием. Григулевич делает упор на грех стяжательства, обуявший Sanctum Officium и пропитавший это учреждение от самых верхов до распоследних монахов, проводящих процессы в каких-нибудь замшелых медвежьих углах вроде Ливонии.

Приведем пример слога И. Григулевича (выдержка из гл. 1. «От Адама и Евы»):

«...В период разложения феодального строя „священные“ трибуналы, как отметил К. Маркс в отношении испанской инквизиции, становятся в руках абсолютистской власти мощным инструментом подавления ее противников. С начала XVI в. Испания и Португалия используют инквизицию в целях колониального порабощения народов Америки и Азии, в период Возрождения инквизиция ведет борьбу против гуманистического и рационалистического мировоззрения; в XVIII в. она объявляет войну просветителям и философам-материалистам, а в XIX в. — патриотам, выступающим за независимость колоний, борцам за объединение Италии, за демократические реформы в Испании; папская же конгрегация инквизиции выступает против зарождающегося рабочего движения, социализма; предает анафеме революцию 1848 г. и Парижскую коммуну; наконец в XX в. ее главный враг — коммунизм, Советский Союз, страны социалистического лагеря».

Поскольку марксистская концепция истории основывается на взаимодействии экономических процессов, являющихся движущей силой развития общества, Григулевич применил эту схему и к инквизиции — по его разумению, основой деятельности церковного суда была экономическая заинтересованность в исходах разбирательств. То есть целью являлась конфискация собственности в пользу Церкви или феодала, реквизиция денег, недвижимости, земель и прочего имущества. Все разговоры о спасении души, борьбе с ересями, искоренением колдовства и так далее являлись лишь прикрытием стремления к обогащению.

Что и говорить, теория весьма однобокая. В целом, даже сейчас марксистская материалистически-диалектическая доктрина никем всерьез не опровергнута и экономика действительно имеет решающее влияние на политические и исторические процессы, но столь узкий сегмент общественного бытия, как церковный суд, не мог оказать сколь-нибудь заметного воздействия на экономику всей Европы. В процентном соотношении к численности населения инквизиторов было исчезающе мало — тысячные доли процента, и всерьез оказать влияние на экономическое взаимодействие они попросту не могли.

Более того, в судах Sanctum Officium наблюдалась определенная нехватка рабочих рук — трибуналы действовали отнюдь не постоянно, а созывались по мере необходимости, иногда спустя несколько лет после выявленных преступлений. В некоторых областях Европы собственной инквизиции вообще не было, и в случае появления угрозы ереси приходилось вызывать судей и следователей из крупных диоцезий, а то и из Рима или Авиньона, когда папский престол был перенесен в этот город...

Стяжательство или разбирательство?