Вокруг Апокалипсиса

«В основе галлюцинаций лежало мистическое настроение Жанны, недостаточное образование, твердая вера в предрассудки, предания и суеверия, общее настроение политическое, общественное бедствие, крайне неспокойная жизнь и искреннее желание осуществления того, что случилось. Ближайшею причиною появления галлюцинаций, можно думать, было утомление молитвою и строгий пост.

Жанна глубоко верила в действительность своих галлюцинаций и предана была им до сожжения на костре. Была ли эта вера следствием расстроенного сознания душевнобольного или же проявлением суеверия и недостаточного умственного развития?

Несомненно, Жанна не была душевнобольною, и умственное состояние и сознание ее были вполне нормальными; если же она слепо и беспредельно верила в священное происхождение ее голосов и, соответственно тому, в свое божественное посланничество, то потому, что это совпадало с ее глубокою верою в Бога, Пресвятую Деву, ангелов и святых, с ее беспредельною любовью к отечеству, глубокою преданностью королю и безграничным желанием помочь общему несчастью. Не следует забывать, что Жанна — крестьянская девочка, жившая в захолустье еще в XV веке…

При таком взгляде на жизнь и видения нет ничего удивительного, что она смело шла и к царедворцам, и к королю, и в битву, и на суд, и на костер. Все, что ни делалось, делалось по воле Божией, а она Его слуга и избранница.

Более интересное и менее понятное явление в Жанне д’Арк — дар предвидения и предчувствия. История передает несколько фактов из жизни Жанны. Трудно определить, что в передаваемом было правдой и что вымыслом. Со своей стороны мы можем сказать, что такие явления предчувствия, несомненно, существуют. В основе их лежит частью та тонкая чувствительность, которая присуща лицам мечтательным и с живым воображением, частью область бессознательного, и ныне для нас мало выясненного и понятного. Высокая степень мечтательности, крайнее воображение и богатейшая фантазия, бесспорно присущие Жанне, много способствовали быстроте и живости, сообразительности и проникновению в такие жизненные уголки, которые для строгой хладнокровной логики остаются непроницаемыми, остальное могло быть дополнено тою бессознательною деятельностью, которая и ныне нам малодоступна.

Мы не имеем основания утверждать, что Жанна была истерична, но тем не менее, несомненно, она обладала необыкновенно живою, чуткою и одухотворенною природою.

Ничего святого не было в видениях и предвидении Жанны, но она была свята своею жизнью и своими делами».