Вокруг Чехова. Том 2. Творчество и наследие

В августе 1915 года у Оли и Миши родилась дочь. Пишет Оля: «Дорогая тетя Маша! Думаю, что ты не обиделась на нас, не получая так долго от нас известий. Спасибо большое за поздравление. Вот уже месяц, как на свете существует еще Ольга Чехова, но уже настоящая».

Мария Павловна называла Мишину дочь «Ольга Чехова четвертая», имея в виду, что было уже три Ольги Чеховых: Ольга Леонардовна, моя мать Ольга Германовна и Ольга Константиновна. Но эти три Ольги носили фамилию Чеховых по мужьям, а маленькая Ольга Михайловна — рожденная Чехова.

Однако брак Миши и Оли оказался недолговечным. В 1917 году они разошлись, и Оля уехала в Германию.

Случилось так, что встретилась я с Мишей только в 1922 году, когда он уже стал известным актером. Я смотрела его во всех спектаклях и не переставала удивляться, как отлично удаются ему старики: и Калеб, и Муромский, и Мальволио, и Аблеухов. И наряду с этими стариками — блестящий Хлестаков, глубоко несчастный, трагичный Эрик XIV и особенно Гамлет — эта вершина актерского мастерства Михаила Александровича Чехова. «Гамлета» забыть невозможно. Помню, как по окончании спектакля я вместе с другими восторженно аплодировавшими зрителями стояла у рампы. Он вышел на аплодисменты. Раскланиваясь, увидел и узнал меня и улыбнулся мне сквозь грим Гамлета своей милой, Мишиной улыбкой.

Вскоре он пригласил меня к себе. Он был женат вторично и, должно быть, удачно; был ухожен, хорошо одет, выглядел неплохо. Мы поговорили о театре, о Марии Павловне, вспомнили наши юношеские годы.

Видела я и его маленькую дочку, которую привезли к нему проститься. Она уезжала с бабушкой Луизой Юльевной в Берлин, где уже начала свою карьеру ее мать, Ольга Чехова, впоследствии ставшая знаменитой немецкой киноактрисой.

Это была моя последняя встреча с Михаилом Александровичем. В дальнейшем я видела его уже только на экране.

В то же время, когда Миша разошелся с Олей, в семье Чеховых произошла трагедия: застрелился Володя. Никто не понимал причины самоубийства. Говорилось и о неудаче с работой, и о разочаровании в жизни, и о несчастной любви, но все это были догадки, а о настоящей причине так никто и не узнал. Все мы, и в первую очередь несчастные родители, были убиты неожиданным горем.

Володя был моим любимым двоюродным братом. Если с Мишей я познакомилась уже будучи подростком, то Володю знала с детства. Он часто проводил с нами лето на даче, иногда с родителями, иногда без них. Володя был на четыре года старше меня и во всем являлся для меня примером. Чтобы заслужить его одобрение, стать во всем похожей на него, я готова была на всевозможные «подвиги». Он, например, снисходительно посмеивался надо мной, глядя, как я «по-девчонски» сверху вниз бросаю в воду камни. И я до тех пор тренировалась, по секрету от него, пока не научилась бросать их по-мальчишечьи, горизонтально. То же было с нашей любимой игрой в городки. Отводя руку с битой далеко назад, я одним ударом научилась выбивать фигуру. И как гордилась я, когда слышала одобрение Володи: «Вот молодец! Настоящий мальчишка!» Было мне тогда 10–12 лет.

Когда мы подросли и Володя был уже студентом, он стал поочередно ухаживать за моими подругами. Городки сменил теннис, начались прогулки на велосипедах. И только одно огорчало меня: он не умел и не хотел уметь танцевать, вероятно, желая быть оригинальным на фоне поголовно танцующей молодежи.

Володя жил с родителями в Москве. Это был необыкновенно развитой, умный, интересный, очаровательный юноша. Он мечтал стать актером Художественного театра, особенно после того, как, уже будучи студентом, познакомился с Мишей. Но его отец, Иван Павлович, не разрешал ему этого до окончания университета. Мне кажется, Володе не посчастливилось в отношениях с родителями: Иван Павлович был очень деспотичен, и между ним и сыном нередко возникали неприятные разговоры. Володя часто страдал от невозможности найти взаимопонимание с отцом. Может быть, именно поэтому он был особенно дружен с Марией Павловной. Они ежедневно виделись, он помогал ей в работе над шеститомником, ездил по ее поручениям к адресатам Антона Павловича, вообще участвовал в ее домашней жизни.

Лето 1917 года — последние месяцы жизни Володи. Все Чеховы собрались тогда в Мисхоре, на даче Марии Павловны, куда она в те годы обычно переезжала в самые жаркие месяцы, чтобы быть поближе к морю. Алутка ведь от моря очень далеко. И вот, кажется, в 1908 году Мария Павловна приобрела крошечный клочок земли в только что отстраивавшемся тогда Новом Мисхоре и, по проекту художника Браиловского, построила на этом клочке очаровательную маленькую дачу в том благородном стиле модерн, который был так популярен в начале нашего века. Теперь эта дача, до неузнаваемости перестроенная, входит в состав санатория «Коммунары». Вот на этой-то даче и жили все Чеховы: Мария Павловна с матерью, семья Ивана Павловича и наша семья.