Вокруг Чехова

В это время Антона Павловича изводили приступы кашля, особенно по ночам.

Незаметно, но настойчиво этот кашель подготовлял почву для серьезной его болезни, но

он не хотел обращать на него внимание и серьезно лечиться. Первое кровохарканье

случилось с ним еще в 1884 году в Московской судебной палате, когда он вел {200} для

«Петербургской газеты» записки по известному Рыковскому процессу. Сущность этого

процесса была такова. В маленьком провинциальном городишке Скопине Рязанской

губернии некто купец Рыков открыл банк и благодаря широковещательной рекламе стал

стягивать к себе капиталы со всей России. В надежде получить громадные проценты на

вклады, которые обещал Рыков, к нему стали посылать свои сбережения деревенские

попы и дьяконы и мелкое провинциальное чиновничество. Банк стал оперировать целыми

миллионами. Рыкова выбрали в городские головы, он стал украшать Скопин и превратил

его из убогого городишка в приличный город; все ему верили, правление банка шло у него

на поводу, и все шло благополучно до тех пор, пока, как говорили тогда, великие князья и

генерал-губернаторы не стали черпать из его кассы в долг без отдачи. Правда, Рыков

получал медали, ордена, но все это не восполняло кассы. В результате – крах банка, и

Рыков вместе со всем своим правлением и бухгалтерами оказался на скамье подсудимых.

Следствие было подстроено так, что во всем должен был оказаться главным растратчиком

Рыков, что он ел омаров, раков-бордолез и пил шампанское. Стоило только ему на суде

открыть рот, чтобы указать, кто именно его разорил, как прокурор тотчас же лишал его

слова, и его выводили из залы суда обратно в подследственную комнату и приставляли к

нему стражу. На этом процессе, на котором брату Антону приходилось просиживать в

течение целых двух недель буквально и дни и ночи и в то же время писать дома в газеты, с

ним приключился его первый припадок кровохарканья. Но болезнь его в своем настоящем

значении стала выясняться для его семьи только много лет спустя, уже в Мелихове, когда

писателя пришлось почти насильно отвезти в клинику в Москву. Особенно тяжело прошла

для него свирепствовавшая в 1888 году инфлуэн-{201}ца, которую он перенес в Москве,

но и при ней, как, впрочем, и всегда, он не давал врачам выслушивать себя и поставить

точный диагноз.

Особенно сильно кашлял брат Антон, когда мы жили на Кудринской-Садовой. Мы

занимали там узенький странной архитектуры двухэтажный дом. В нижнем этаже

помещались кабинет и спальня брата, моя комната, парадная лестница, кухня и две

комнаты для прислуг. В верхнем – гостиная, комнаты сестры и матери, столовая и еще

одна комната с большим фонарем. На моей обязанности лежало зажигать в спальне у

Антона на ночь лампаду, так как он часто просыпался и не любил темноты. Нас отделяла

друг от друга тонкая перегородка, и мы подолгу разговаривали через нее на разные темы,

когда просыпались среди ночи и не спали. Вот тут-то я и наслушался его кашля.

В это время Антон Павлович не мог оставаться один. У нас вечно толклись молодые

люди, наверху играли на пианино, пели, вели шутливые разговоры, а внизу он сидел у

своего стола и писал. Но эти звуки только подбадривали его. Он не мог жить без них: он

всегда принимал самое живое участие в общем веселом настроении.

В этот дом впервые вошла к нам Л. С. Мизинова или, как ее называл брат Антон,

«прекрасная Лика». Это была действительно прекрасная девушка и по внешности, и по

внутреннему содержанию. Все на нее заглядывались. В этой девушке не было и тени

тщеславия. Природа, кроме красоты, наградила ее умом и веселым характером. Она была

остроумна, ловко умела отпарировать удары, и с нею было приятно поговорить. Мы все

братья Чеховы, относились к ней как родные, хотя мне кажется, что брат Антон

интересовался ею и как женщиной. Она была нашей самой желанной гостьей, и ее приход

или приезд к нам доставлял всем радость. Сестра моя, Мария Павловна, обыкновенно

представ-{202}ляла ее новым знакомым так: «Подруга моих братьев и моя». Наш отец

любил ее как дочь.

Дом Я. А. Корнеева на Садовой-Кудринской ул., ныне Дом-музей

А. П. Чехова в Москве. Рисунок С. М. Чехова, 1959.

Гос. музей-заповедник А. П. Чехова в Мелихове.

Познакомились мы с нею следующим образом. Мария Павловна была в то время

учительницей гимназии и, возвратясь как-то оттуда домой, сказала нам, братьям:

– Вот подождите, я приведу к вам хорошенькую девицу.

И действительно, она скоро привела к нам «прекрас-{203}ную Лику», девушку лет

восемнад-

Гостиная в квартире Чеховых на Садовой-Кудринской ул.

Рисунок с подцветкой Мих. П. Чехова, 1889.

Дом-музей А. П. Чехова в Москве.

цати, конфузливую и стыдливую, которая, по-видимому, чувствовала себя несколько

неловко, когда все мы сразу окружили ее со всех сторон. Но все обошлось отлично, мы