Вокруг да около, заметки Сокола

Но мы же врачи (один из нас даже педиатр). Мы быстренько оценили его состояние. Насморка не было. Ну максимум лёгкая заложенность.

Тогда Андрей не растерялся и издал такой горловой звук, который, вероятно, характерен для старого забулдыги с бодуна, но никак не для мальчика семи лет из интеллигентной семьи.

– Хххыыыыырррр, тьфу-у-у-у!

И потом закричал: «Горло, горло!» – и заплакал…

Там, конечно, было горло, после такого-то… Хорошо, не выплюнулось наружу. Андрей вообще по жизни бодрый переговорщик. Возможно, в будущем он станет с успехом вести переговоры с международными террористами. Там для этого все данные.

Я шёпотом сказала мужу, что следующим этапом перфоманса станут почечная колика и эпилептический припадок.

Чёрт его знает, то ли мы с годами размякли, то ли стали мудрее, то ли Андрей и правда бодрый переговорщик.

Но в итоге он остался дома.

Я максимально убедительно и проникновенно, как умела, сказала ему, что, если он устал, не обязательно болеть.

До обеда Андрей ещё как-то сипел (потому что трюк с горлом не мог пройти безнаказанно).

Потом мы пекли пирог. Играли на домре. Играли без домры. Жизнь текла весело и размеренно. Честно говоря, там некогда было болеть.

А вечером он молча и без каких-либо напоминаний собрал сумку на завтра в школу.

Похоже, что переговоры с его внутренними террористами таки увенчались успехом.

История сто двадцать восьмая. Про мышление

Андрей в своём первом классе стремительно двигается по научной стезе – его всё время выдвигают на олимпиады.

Сегодня в машине по дороге в школу Игорь сказал, что Андрей, если не победит, обязательно будет плакать.

Я как-то сразу встрепенулась, потому как олимпиада – это всё что угодно, но точно не повод для слёз. Спросила старшего, мог бы он дать брату совет с высоты своего опыта.

Игорь подумал и молвил:

– Я однажды пошёл на олимпиаду, чтобы прогулять «Окружающий мир». Сильно уж тема была неинтересная. Немного пописал и пошёл домой… И вообще, там невозможно выиграть, это просто везение.

Иные советы лучше бы не давать…

Я, в свою очередь, возразила, что выигрывают не боги, а люди, которые ходят с нами по одним и тем же улицам. Просто у них чуть-чуть больше таланта и терпения.

Вчера Игорь сделал перестановку на кухне – двинул стол к окну. Потому что «он художник, он так видит». Теперь за трапезой мы сидим как олени, лицом во двор, а кто-то один наполовину в холодильнике. Если смотреть со стороны улицы, получается картина XVIII века «Барыня пьёт чай». После того как стол совершил разворот, я постоянно теряю на нём соль и сахар.

Я ела свой ужин и делала «большие глаза» мужу. Он шёпотом отвечал, что скоро всё пройдёт. Вот прошла же еловая ветка, которую Игорь припёр с помойки после нового года, фигурно обрезал и поставил в вазу. Правда, она «проходила» недели две. Сначала везде осыпалась, потом засохла. А потом уже переехала в помойку. Повторно.

Н-дя… Не у каждой еловой ветви такая полная приключений судьба…

А ещё Игоря выдвинули на конкурс по домре. Платный и дорогой. Мне скинули видео репетиций. Утром я пила чай, злилась, что в очередной раз не вижу на креативно развёрнутом столе сахар, и смотрела ролик. И скажу вам: если в раю и правда играет музыка, то это была именно она.

Игорь возразил, что слажал ноты тут и тут, потому что мало тренировался. Я не знаю, честно. У меня, вероятно, нет каких-то рецепторов в мозгу, чтобы оценить перфоманс со столом, инсталляцию в виде сушёной еловой ветви или ровное исполнение мелодии.

Но я учусь каждый день.

По крайней мере, пытаюсь.

История сто двадцать седьмая. Про простые радости

Дети рассыпали чечевицу. Такую, знаете, мелкую зелёную. Потом собрали. А у нас кухня зелёная. Прямо цвета чечевицы. Я теперь ещё пару месяцев буду встречать её везде.

И ещё рабочая смена такая была тяжёлая, когда пришло всё, что только можно и даже нельзя.

И я занималась делами на кухне и перебирала эти случаи, как зёрна.

Зерно за чайником.

«Метастатические лимфоузлы около аорты».

Зерно у плиты.

«Замершая беременность».

Ногой нашла парочку штук.

«Женщина хочет третьего ребёнка, и другая, которая тоже хочет и зачем-то снимала исследование на телефон (я не знаю, зачем, но, впрочем, мне не жалко)».

Зерно в водяном фильтре. Это самое трешовое, потому что ты его там совсем не ждёшь.

«Девочка, прооперированная после осложнения сальмонеллёза (сальмонеллёза, блин!), а потом ещё раз повторно – после спаек. Не спрашивайте, как такое возможно, я не знаю. Какая-то несчастливая судьба».

Я выгребала эти зёрна отовсюду, но их ещё останется прилично.

И я подумала: «Какого чёрта?! Пусть будет суп!»

Потом я колдовала над варевом и думала о простых радостях. Зёрна всё ещё встречались в процессе, я просто бросала их в котёл к прочим мыслишкам и помешивала, помешивала…

Получилось маленькое волшебство, приправленное имбирём, кардамоном и личным спокойствием.

Простые радости – самые верные.

История сто двадцать шестая. Самый короткий пост в этом году