Вокруг державного престола. Соборные люди

Богдан Хмельницкий встретил московских гостей на крыльце своего большого каменного дома. Это был черноволосый крепкий мужчина средних лет. Лицо гетмана с правильными приятными чертами выглядело спокойным. Под густыми соболиными бровями выделялись живым умным блеском цепкие глаза. Аккуратно свисающие смоляные усы и небольшая короткая бородка довершали облик известного своей отвагой воина.

Вокруг крыльца стояли, окружив его, одетые в парадные красные и синие кунтуши, расшитые серебром и зелотом, казацкие полковники и старшины.

Прошли в светлую чистую горницу.

– Я и казацкие полковники, атаманы и есаулы войска запорожского бьем челом великому государю и великому князю всея Руси Алексею Михайловичу, – по чину провозгласил Хмельницкий, делая шаг вперед и степенно кивая.

– Божьей милостью великий государь и великий князь всея Руси жалует тебя и велит спросить о здравии, – также по чину ответил Унковский.

– На здравие не жалуемся. А как здоровье царя Алексея Михайловичао и царевича Дмитрия Алексеевича? – спросил Хмельницкий. Услышав ответ, кивнул.

– Божьей милостью великий государь и великий князь Алексей Михайлович шлет тебе, гетману Богдану Хмельницкому войска запорожского царскую грамоту, – по чину произнес Унковский и сделал знак Домашневу вынуть грамоту.

Гетман взял ее в руки. Приложился к печати губами и протянул стоявшему рядом обозному Чарняти. Тот бросил на гетмана слегка озадаченный взгляд, однако ж подчинился и, почтительно приложившись, передал обратно.

Хмельницкий распечатал грамоту. Лицо его оставалось невозмутимым и сосредоточенным. Прочитав, положил грамоту на стол и тихо вздохнул. Унковский догадался: тот разочарован. Так и оказалось.

– Не скрою, грамота от московского царя имеет для меня и войска Запорожского огромное значение. Но в ней нет прямого ответа на главный вопрос, чтобы нам встать под высокую государеву руку, – сказал Хмельницкий.

– На то у великого государя и великого князя всея Руси Алексея Михайловича заключен с поляками Поляновский договор о мире, который нарушать никак не можем.

Хмельницкий возразил:

– Великому государю и великому князю всея Руси не придется нарушать мир с Польшей, потому что казаки короля не выбирали, и не короновали, и креста ему не целовали.

– Великий государь вас своей милостью не обходит. Ему стало известно, что у вас, в Запорожской земле хлеб не родится, и саранча урожай поела, и соли привозу не было, а от войны стоит разорение. Царь тебя гетмана и Запорожское войско жалует: он приказал с торговых ваших людей, которые приедут в порубежные города для торгового промысла, с их товаров пошлин в государеву казну не взимать, – уклончиво отвечал Унковский на искренний и страстный призыв украинского гетмана.

– Спасибо за оказанную великую милость московского царя и великого князя всей Руси Алексея Михайловича. Помощь эта придется вовремя. Если же есть от московского царя к войску Запорожскому вопросы, то выслушать их я буду рад, и от вас наших дел не скрою.

– Ждать ли от гетмана Запорожского войска поддержки избрания московского государя на польское королевство? – сразу же прямо спросил Унковский.

Хмельницкий подумал, решительно и прямо ответил:

– Такую поддержку окажем.

– Известно нам, что крымский царь с поляками и литовцами дружбу водит, веры ему нет никакой. Но до царского двора дошли известия, что войско Запорожское с крымским царем договаривается.

– Мы крымского царя будем просить бить челом великому государю, чтобы и им тоже он был государем, – дипломатично ответил гетман.

Унковский по достоинству оценил ответ. Понимающая улыбка проскользнула на его плотно сжатых губах.

– В царской грамоте написано, что великий государь всея Руси в помощи вам не откажет. И оставит свое посольство. И надлежит вам теперь посылать все послания нашему государю установленным официальным порядком.