Вокруг Москвы

Сегодня же в Яхроме действуют два старых храма – Троицкий (1895 год постройки, колокольня выполнена в 1908 году) и Вознесенский 1792 год). На Перемиловской высоте стоит памятник Советскому воину – в 1941 году здесь шли жестокие бои. Рядом с площадью Генерала Кузнецова имеется незначительный фрагмент городской исторической застройки. У любителей же сталинской архитектуры огромный интерес вызовет знаменитый шлюз № 3 канала имени Москвы, украшенный колумбовскими каравеллами. Писатель Владимир Орлов определил их в начало эссе под названием "Далеко ли поплыли каравеллы": "Под каравеллами Колумба я вырос. Есть такой город Яхрома. Матушка моя родом из Яхромы, и в детстве я каждое лето проводил в яхромском Красном поселке у тетки. Степенное Подмосковье, рядом княжеский когда-то Дмитров, березы, ели, орешник, бузина на склонах высот Клино-Дмитровской гряды, хлопчатобумажная мануфактура. И вот посредине текстильного городка вознеслись две бронзовые каравеллы. (Теперь-то выяснилось, что не бронзовые. Сталь, дерево, но крашены под бронзу.) В тридцатые годы здесь рыли канал. От Москвы и до Волги. Кто рыл и как рыли, сейчас хорошо известно. Надсматривал над рытьем недальновидный нарком Ягода. Открывали канал уже без него, в 1937-м году. При открытии канала белым теплоходом проплывал по каналу Сталин. По здешней легенде, он останавливался в яхромском шлюзе № 3, согласился посетить насосную станцию и произнес там краткие, но неизбежно мудрые слова. Якобы и про каравеллы. А каравеллы эти, размером, говорили, с настоящие, а то и поболее их, и 37-м году были поставлены на башнях шлюза № 3. Всюду вдоль канала возникали украшения, достойные декора эпохи – где монумент отцу народов, где девушка-небоскреб с чайкой в руках. А Яхрому на зависть соседей одарили каравеллами Колумба. Все сухопутные прежде места от Москвы и до Волги, получившие на канале хотя бы пристани, были объявлены отныне портами пяти морей, а моря, как известно, – племянники океанов. Во всей России лишь в Яхроме океанические ветры дули в паруса каравелл".

Других достопримечательностей в Яхроме нет. Впрочем, с недавних пор Яхрома и ее окрестности являют собой популярный горнолыжный курорт, но спортивная инфраструктура выходи за рамки сего исторического путеводителя.

Дмитров

Дмитров – самый крупный город на этом направлении (что, собственно, можно заключить из названия главы). И не удивительно, что мы уделим ему гораздо больше места, чем прочим населенным пунктам.

Этот город основал князь Юрий Долгорукий – спустя семь лет после того, как он же основал Москву. В 1363 году Дмитров вошел в состав Московского княжества, а в 1389 сделался удельным центром. В 1781 году Дмитров получает статус уездного города, каковой, по сути, сохраняет по сей день. А под занавес девятнадцатого столетия в Дмитрове было открыто железнодорожное сообщение с Москвой.

Вот краткая история этого города. Теперь немного поподробнее.

Главная площадь города – Торговая. Она до сих пор используется по своему старому назначению – здесь, например, находится главный дмитровский универмаг. Торговая история Дмитрова довольно древняя – еще в 1714 году Петр Первый выпустил указ о высылке в Санкт-Петербург из Дмитрова "первостатейных купцов… на вечное житье". Естественно, для молодой столицы Петр по всей России выбирал самое лучшее.

Вскоре после этого по царскому распоряжению из Дмитрова в Санкт-Петербург были завезены саженцы яблонь, груш и слив. Приблизительно тогда же появился еще один указ – о закупке у дмитровчан прошлогоднего чесноку, "доброго и не тухлого, настоящего ценою без передачи на употребление больным матросам и солдатам".

А в 1716 году Петр позаботился и о Москве – велел перевести в первопрестольный град из Дмитрова "кожников, которые сами у себя кожи делали, а буде из того числа взять некого, выслать из природных посадских людей за поруками".

Правда, к началу прошлого столетия слава дмитровских торговцев и предпринимателей пришла в упадок. Писатель С. Подъячев сокрушался – дескать, жители города "занимались мелкой копеечной торговлишкой на базаре, мастерством сапожным и портняжным и т. п. Народ жил здесь бедный, словно отрезанный от мира, забитый, никогда не протестовавший, пуще огня боявшийся всякого начальства, хотя бы это начальство представляло собою какой-нибудь городовой "Морда"… Жизнь тянулась вялая, печальная, похожая на вечную осень: "ни день, ни ночь, ни тьма, ни свет…"".

И писатель вел свою мысль далее: "Все старое пошло насмарку… Всем как-то стало вдруг понятно, что "мы" отстали, что все у нас нуждается в починке, что так жить нельзя… И вдруг вместо обычных слов и речей послышались какие-то незнакомые, чудные, непонятные слова: революция, конституция, партия…"

Что ж, революции явиться не замедлила.