Вокруг одни враги (часть сб.)

— Это не из-за вас. Я боюсь Дэйви Спеннера.

— Вы испугались прежде, чем я успел назвать это имя.

— Разве? В самом деле, вы правы. Вы так странно на меня посмотрели, словно мне суждено умереть.

Я не стал говорить ей, что когда-нибудь это действительно случится. Она сбросила пальто. Стало ясно, что она где-то на шестом месяце беременности.

— Если не возражаете, я пойду лягу. И пожалуйста, не держите Генри всю ночь.

— Постараюсь. Спокойной ночи.

Она помахала мне пальчиками и ушла, оставив в комнате ощущение страха. Услышав на подъездной дорожке шум машины, я вышел на улицу.

Лэнгстон вылез из машины, оставив ее перед гаражом с зажженными фарами и невыключенным мотором. В воздухе веяло тревогой, это отражалось и на его лице. Он был рослый, некрасивый, светловолосый молодой человек с выразительными глазами.

— С Кейт все в порядке?

— Ваша жена прекрасно себя чувствует. Она впустила меня в дом и ушла спать. — Я представился ему. — Сегодня вечером в городе был Дэйви Спеннер.

Взгляд Лэнгстона ушел куда-то в сторону, словно я тронул невидимую антенну. Он вернулся к своей машине, выключил мотор и фары.

— Давайте поговорим в машине, ладно? Я не хочу ее беспокоить.

Мы расположились на переднем сиденье и осторожно закрыли дверцы.

— А вы сегодня вечером случайно не видели Дэйви?

Он ответил не сразу.

— Видел. Накоротке.

— Где?

— Он приходил сюда.

— Примерно в какое время?

— В восемь. Кейт как раз поехала за Илейн. Это старшеклассница, которая остается присматривать за нашим сыном, когда мы уходим. Хорошо, что Кейт не было дома. И вернулась она, к счастью, после его ухода. Дэйви действует Кейт на нервы, понимаете?

— Не только ей.

— Он опять бился головой об стену? — скосил на меня глаза Лэнгстон.

— Вы это так называете?

— Дэйви — саморазрушитель.

— Я-то волнуюсь не за него. С ним была девушка по имени Сэнди?

— Была. Из-за нее в первую очередь он ко мне и приехал. Он просил, чтобы я, то есть мы с Кейт, присмотрели за ней, пока его не будет. Он сказал, что они собираются пожениться, но сначала он должен покончить с одним делом. На это ему потребуется день или два.

— Он объяснил, какое дело?

— Нет. Но, как я понял, малоприятное. Он сказал, что было бы очень хорошо, если бы Сэнди пожила у нас, пока он не покончит со всем.

— Почему именно у вас?

— Я и сам себя все время спрашиваю об этом, — ответил он, криво усмехнувшись. — Почему именно у меня? Ответ простой: я сам напросился. Я принимал слишком большое участие в его делах несколько лет назад. А когда вникаешь всей душой, отвыкнуть нелегко, сами знаете. Тогда это чуть не разрушило мою семейную жизнь. Больше такое не повторится. Поэтому я отказал Дэйви. Он очень тяжело принял отказ, словно я его подвел. Но выбирать надо было одно из двух: либо подвести его, либо погубить семью.

— А как реагировала на это девушка?

— Мне не пришлось с ней говорить. Я лишь видел ее в машине. Она сидела очень бледная и напряженная. А Дэйви стоял. Но я не мог взять на себя ответственность за нее. По правде говоря, я хотел, чтобы они уехали до возвращения Кейт. У нее скоро будет ребенок. С первым нашим сыном она так намучилась, что я должен оберегать ее от лишних волнений.

— Вы правы.

— Надо выбирать, что главное, а что второстепенное, — продолжал он. — Иначе израсходуешься и потерпишь полный крах. — Он говорил, как человек, который повторяет трудный урок. Но судьба девушки не могла не волновать его. — Она на самом деле невеста Дэйви?

— Они так думают. Хотя она убежала из дому и ей всего семнадцать лет. Ее родители пригласили меня, чтобы я нашел ее и вернул назад.

— По этой причине вы и приехали сюда?

— Отчасти. Скажите, а что еще привело Дэйви к вам?

— Что еще?

— Вы сказали, одна из причин кроется в девушке. А другие?

— Это связано с его историей, — мрачно ответил Лэнгстон. — Он хотел кое-что узнать, кое-что очень важное касательно его самого. Как я уже говорил, я глубоко увяз в его деле несколько лет назад, когда он еще был учеником нашей школы. Теперь я понимаю, что слишком глубоко. Когда я учился в колледже, я проходил курс психологии и решил, что могу вылечить Дэйви. Но все обернулось иначе. Я даже не знаю, как объяснить. — Вид у него был озадаченный, он задумался, словно пытался объяснить самому себе, что же тогда произошло. — Мы очень подружились. Временами мне казалось, что в наших характерах много общего. Я мог чувствовать, как он, и думать, как он. Ужасно тяжело так сопереживать… — Он вдруг замолчал. — С вами не случалось ничего подобного?

— Нет. Так вы собирались рассказать историю Дэйви.

— Да не было у него никакой истории, в том-то и беда. Я думал, что смогу помочь ему, создав ее. Но он не выдержал этого. Честно говоря, я тоже. Именно я не справился с ситуацией, поскольку я был воспитателем, а он настрадавшимся шестнадцатилетним подростком.

Вероятно, Лэнгстон и сам настрадался. Его сознание, казалось, продирается сквозь магнетические поля памяти, которая искажает все, о чем он говорит. Я снова вернул его к теме нашего разговора.

— Это правда, что его отец был убит?

Он вонзился в меня взглядом:

— А вы знаете про смерть его отца?