Вокруг одни враги (часть сб.)

Он извинился и вышел. Я тоже посмотрелся в стекло. Не могу сказать, чтобы я выглядел наилучшим образом. Рано утром я не так быстро соображаю, но одну не совсем приятную мысль мне все же удалось смутно сформулировать: Сэнди была связующим звеном в несложившемся браке, а я — связующим звеном в сложившейся на данный момент ситуации.

В кабинет неслышно вошла миссис Себастиан и остановилась подле меня перед самой витриной.

— Увы, я вышла замуж за бойскаута, — сказала она.

— Бывают и более печальные судьбы.

— Назовите хоть одну. Моя мать предостерегала меня против красивых мужчин. Выходи замуж за умного, говорила она. Но я ее не послушалась. Бросила карьеру манекенщицы, хотя я и сейчас могу рассчитывать на свои достоинства. — И она провела рукой вдоль бедра.

— С личными достоинствами у вас все в порядке. К тому же вы еще и откровенны.

— Поняла за эту ночь, что надо быть откровенной.

— Покажите мне дневник вашей дочери.

— Ни за что!

— Вам стыдно за нее?

— За себя, — сказала она. — Да разве дневник сможет рассказать вам больше, чем я?

— Сможет. Например, спала ли она с этим молодым человеком или нет?

— Конечно, нет, — сказала она, и лицо ее вспыхнуло от гнева.

— Или с кем-нибудь другим?

— Чушь! — Но тут ее лицо помертвело.

— Да или нет?

— Конечно, нет. Сэнди удивительно невинна для своего возраста.

— Или была. Впрочем, будем надеяться, что осталась.

Бернис Себастиан отступила на более твердые позиции:

— Я, то есть мы, наняли вас не для того, чтобы вы копались в личных делах моей дочери.

— Вы меня пока не наняли, миссис Себастиан. А в таком рискованном деле, как ваше, я хотел бы получить задаток.

— Что значит «рискованном»?

— Ваша дочь в любую минуту может вернуться домой. Или вы с мужем вдруг передумаете…

Она остановила меня, нетерпеливо взмахнув рукой:

— Хорошо. Сколько вы хотите?

— За два дня работы и на непредвиденные расходы. В общем, двести пятьдесят долларов.

Она села к письменному столу, достала из среднего ящика чековую книжку и выписала чек.

— Что еще?

— Ее последние фотографии.

— Посидите, я сейчас принесу.

Когда она ушла, я просмотрел корешки чековой книжки. После выплаты мне гонорара, на счету у Себастианов останется меньше двухсот долларов. Их великолепный новый дом, нависший над крутым обрывом, являл собой точное отражение их жизни.

Миссис Себастиан вернулась с целым ворохом фотографий. Темноволосая, в мать, Сэнди выглядела на них серьезной девочкой. Большинство фотографий фиксировало ее в действии: вот она скачет верхом, едет на велосипеде, стоит на вышке, приготовившись нырять в воду, целится из ружья двадцать второго калибра, точной копии одного из выставленных в витрине. Держала она его со знанием дела.

— Кстати, миссис Себастиан, насчет стрельбы из ружья. Это увлечение самой Сэнди?

— Нет, мужа. Это отец приучил его к охоте. И Кит решил передать великую семейную традицию дочери. — Голос ее звучал насмешливо.

— Она ваша единственная дочь?

— Совершенно верно. Сыновей у нас тоже нет.

— Можно мне осмотреть ее комнату?

Мать заколебалась.

— Что вы надеетесь там найти? Следы разгульной жизни? Наркотики?

Она старалась сохранить насмешливый тон, но я понял смысл ее вопросов. В комнатах молодых людей я находил вещи и более странные.

Комната Сэнди была полна солнечного света и свежего нежного аромата. Я нашел там очень много такого, что и ожидал найти в комнате невинной серьезной старшеклассницы. Груду свитеров и юбок, школьные учебники и несколько хороших романов, вроде «Сильный ветер на Ямайке». И целый зверинец мягких игрушек. Вымпелы привилегированных учебных заведений, розовую, всю в оборочках сумочку, полную разнообразной косметики. Фотографию другой юной школьницы. Она улыбалась из серебряной рамки на стене.

— А это кто?

— Лучшая подруга Сэнди, Хейди Генслер.

— Я хотел бы поговорить с ней.

Миссис Себастиан снова заколебалась. Эти ее колебания тянулись недолго, но в них постоянно чувствовалась какая-то хмурая напряженность, словно она далеко вперед рассчитывала каждый свой шаг в крупной игре.

— Генслеры ничего не знают о случившемся, — сказала она.

— Не можете же вы разыскивать свою дочь и одновременно держать от всех в тайне, что она пропала. Генслеры — ваши друзья?

— Просто соседи. А девочки и в самом деле очень дружат. — Неожиданно она приняла решение. — Я попрошу Хейди заглянуть к нам перед школой.

— Почему не прямо сейчас?

Она вышла из комнаты. Я спешно осмотрел все возможные тайники: заглянул под овальный розовый коврик из овечьей шерсти, поглядел между матрасами, на верхней полке в стенном шкафу, под бельем в комоде. Перелистал и перетряхнул несколько книг. Из «Сонетов с португальского» выпорхнул листок бумаги.

Я поднял его с коврика. Это был кусок линованной тетрадной страницы. На нем кто-то ровными черными буквами вывел:

Послушай, моя пташка, ты делаешь мне больно,
Размахивая крыльями у меня в крови.
Пожалуй, лучше вскрою себе вены,
И выпущу на волю пташку из крови.