Вокруг пальца

После второй твоей находки. Я взял обе бумажки в руки и увидел, что их номера идут рядом, один за другим. Они побывали в одних руках, Ксенофонтов. А потом оказались в твоем кармане. После этого я очень непосредственно поинтересовался твоими творческими планами. А стоит у тебя спросить о творческих планах, ты начинаешь токовать, как тетерев, наслаждаясь звуками собственного голоса. Так я узнал о магазинных махинациях. А на что способен зажатый в угол директор магазина, мне хорошо известно. Он провел небольшую операцию, и в результате ты не можешь о нем писать фельетон, ты сам не лучше – ты взяточник.

– До чего ты умный, Зайцев! – искренне восхитился Ксенофонтов. – А я-то первым делом тебя в ресторан потащил… Нет, наверно, я очень глупый человек.

– Не возражаю. Что ты делал, когда мы расстались после обеда? Побежал вприпрыжку осуществлять творческие планы, у бедной старушки начал деньги клянчить…

– Зайцев! – предостерегающе сказал Ксенофонтов и показал рукой на раскрытую дверь балкона.

– Не нравится? А как третья полусотенная у тебя в пиджаке оказалась? Как?

– Понятия не имею… Они полезли в карман пиджака, а она там. Старушка показала, вот в этом кармане, говорит…

– Даже не знаю, стоит ли мне водиться с тобой, – задумчиво проговорил Зайцев, выливая в стакан остатки пива. – Даже не знаю… Старушке на приеме у тебя плохо стало? Воды попросила?

– Да… Я принес ей воды… Из соседней комнаты.

– Она в кабинете оставалась одна?

– Зайцев! – Ксенофонтов с грохотом упал перед другом на колени. – Мне стыдно!

– Это хорошо. Стыд лечит от глупости, самовлюбленности, беспечности… Так вот, ты после обеда, как кузнечик, запрыгал в редакцию в полном восторге от пачки десяток, которые оттопыривали твой карман, а я написал рапорт начальнику следственной части о готовящейся провокации. И подколол к нему две зелененькие бумажки. А когда старушка принесла записанные номера, рапорт уже лежал на столе начальника. Провокация стала очевидной. Нам оставалось только поинтересоваться родственными связями старушки и, конечно, вволю посмеяться.

– Как посмеяться? Над кем?

– Ну, ты даешь! – расхохотался Зайцев. – Над тобой, над кем же еще?

– И долго смеялись?

– Даже сейчас не могу остановиться! Но я не сказал тебе самого смешного…

– Ну? – опасливо спросил Ксенофонтов.

– Десятки-то верни! Потешился, и хватит. А то мне и в отпуск не съездить.

– Знаешь, Зайцев, боюсь, что мне сейчас этот отпуск куда нужнее, – печально проговорил Ксенофонтов.