Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1

Вообще-то небольшие армянские колонии издавна существовали в европейских и восточных городах. Жили там негоцианты, деловые люди, интеллигенция. В Париже к началу Первой мировой войны жило тысячи полторы армян, по большей части, люди состоятельные и образованные. А после войны произошла катастрофа: безжалостная армянская резня в Турции. Турки резали армян. Бывает такое затмение у народов – при попустительстве правителей и с подначки политиков: темнеет разум, ярость заливает глаза и режут люди друг друга, ближнего своего режут… Чуть позднее, в том же проклятом веке ведь и русские резали русских, а еще позднее цивилизованные немцы вполне организованно, но озверело резали цыган и евреев. Нынче вот, слышал я, режут русские чеченцев, а чеченцы русских, братья-арабы режут братьев-евреев, а зверея, и вовсе режут кого ни попадя… И похоже ведь, нет этой ненависти конца – возрождаются целые группы и партии ненависти: национал-социалисты, национал-большевики, нацфронты, нац, нац, наци, нацисты…

Так вот, с начала 20-х годов недоброй памяти XX века хлынули во Францию беженцы-армяне: бежали от насилия, от смерти. Многие так и не смогли потом оправиться от пережитого ужаса. Сошел с ума в Париже замечательный композитор и этнограф Комитас…

Приплывали в Марсель пароходы с беженцами, которые заполняли пересыльный лагерь Оддо на северной окраине города. Мало-помалу переселялись армяне из бараков в дома – в Марселе, в Балансе, в Лионе. Не сразу, ой, не сразу обзаводились крышей над головой. А близ Парижа – заселили ближние Исси-ле-Мулино и Альфортвиль. Самое плотное армянское население было в Альфортвиле, на улице Новой, а в Исси – на улице Дефанс, по-местному – на «улице Де». В 1923 году в Лозанне подписан был европейский договор о гуманитарной помощи, а потом выдали армянским беженцам те же апатридские, нансеновские паспорта, что и беженцам русским. Началась новая жизнь. Местный автобус останавливался на углу улицы Дефанс в Исси, вываливала толпа пассажиров, перекликаясь: «Вонцес, джаникес? – Камац-камац… Барефдзес… Стесютюн… Шнуракалютюн…»

Тянуло людей к своим. Свои – это прежде всего те, кто на твоем языке говорят. Язык – это то, что ты вывез, хотя все бросил, и дом, и родных, и все нажитое…

А в этих двух пригородных городках, все же было много своих. Были армянские кафе, вроде «У Филиппа» или, к примеру, «Жано ле Хай». Хай – это значит армянин, но уже не Ованес, а Жано, идет интеграция.

В кафе «Карабах» в Исси продавали нормальный турецкий донер – кебаб, но французы звали его «армянский бутерброд», да и улицу, и квартал французы звали армянскими. Были у армян свой спортивный клуб, организация помощи – Голубой Крест. Шли годы – все больше становилось в армянских кварталах итальянцев, а потом португальцев, но к 1925 году было уже во Франции тыщ тридцать армян (не так уж много – на два-то мильона эмигрантов). К 1938 году число армян удвоилось, но и это не так много в сравнении с итальянской, португальской, арабской иммиграцией. Селились по соседству со своими – общий язык у соседей, общая память. В Альфортвиле на площади Карно стоит армянский крест – хачкар (помню, такие стоят по Араратской долине и за Цахкадзором), в память о жертвах геноцида. Считают, что полтора мильона тогда погибло в Турции…

Были и такие армяне, что селились в самом Париже, скажем, в Латинском квартале. Сын рожденного в Ахалцихе, а жившего в Тифлисе Миши Азнавуряна и турецкой армянки Кнар, прославленный певец Шарль Азнавур поет в своей песне «Автобиография», что он «родился в унылом доме на улице Месье-ле-Пренс среди певцов и артистов, среди фантазеров, говоривших по-армянски и по-русски». Веселый человек Миша Азнавурян, отец будущего певца, держал одно время ресторан на улице Юшет в Латинском квартале. Другом Миши был коммунист Мисак Манушан, тот самый, что возглавил группу вооруженного Сопротивления, террористическую группу, первую и последнюю в мирном оккупированном Париже. Немцы напечатали «Красную афишу» с портретами террористов, чтоб показать, что среди них нет французов – лишь армяне, евреи, испанцы… Это была правда. Коммунисты, впрочем, этот факт, в отличие от немцев, старались не афишировать.

В 1938 году армянам выдали документы, где было сказано, что они не подлежат призыву, так как не являются французскими гражданами. То-то было волнений в армянских кварталах. А уже в 1939-м армяне, как и все, ушли воевать. «Странная война» была, хоть и кровопролитной, но недолгой. Маршал Петэн запросил пардону у нацистских единомышленников…