Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2

И, наконец, третий период, когда Ардуэн-Мансар (этот «Людовик XIV архитектуры») строит разнообразные пристройки, король переселяет всех в Версаль, на месте террасы центрального корпуса дворца Ардуэн-Мансар строит Зеркальную галерею, которую считают шедевром пропаганды абсолютизма, Оранжерею, конюшни и прочее. Этот Версаль, в котором царит при стареющем Людовике мадам де Ментенон, считается высшей точкой строительства Версаля и вершиной королевской власти… Ле Нотр сооружает в то время бассейны Аполлона и Нептуна, роет большой канал (по нему плавают гондолы, ведомые гондольерами из Венеции). Воду в Версаль гонят теперь отовсюду, и машина в Марли качает ее неустанно… Ах, зачем нас с вами не было в том прекрасном саду!

По смерти творца Версаля в нем наступает затишье на каких-нибудь семь лет. Но вот подрастает новый король, Людовик XV, и тогда король и регент – оба начинают ощущать потребность в Версале, в его четкой организации жизни двора. Версаль был железной раковиной абсолютизма, которую выковал Великий Людовик и опустошить которую смогла лишь безжалостная Революция, а пока…

Людовик XV и двор возвращаются в Версаль, и здесь появляется новинка – личные апартаменты короля. Иные историки сообщают, что это для того, чтоб удобнее было водить девок. Другие намекают, что королю нужен был покой для государственных мыслей. Согласимся, что личные апартаменты могут сгодиться и для того, и для другого. Появляются во дворце апартаменты королевы Марии Лещинской, а также апартаменты мадам Аделаиды (король любил всех сестер Лещинских по очереди).

Уже с 1668-го значительной частью построек руководит архитектор Жак-Анж Габриэль. Это он пристроил к северному крылу дворца великолепный театр… Конечно, он зазря разломал Посольскую лестницу Ле Брена (деньги на ее замену как раз кончились), но заслуги его все же многочисленны. Он чуть ли не 30 лет корпел над достройкой салона Геркулеса, а ведь надо было еще завершать декор всех этих начатых салонов, залов, апартаментов, коридоров… Собственно, и нам не хватило бы остатка жизни, если б я вознамерился подробно рассказать о роскоши версальского декора или, на худой конец, хотя бы о его символике, вовсе уж непонятной иностранцу и нашему современнику, но бывшей, вероятно, вполне понятной, очевидной для человека того времени, впитавшего классическую культуру… Ну, возьмем, к примеру, солнце, что уж проще – любимый символ «короля-солнца». Или этот вот символ юной силы и красоты – бог Аполлон: в Версале он повсюду – вдоль главной оси дворца и на оси парка, да и на западной оконечности парка можно увидеть колесницу Аполлона. В ныне не существующем гроте были фигуры, представлявшие рождение Аполлона. В апартаментах короля салон Аполлона служил тронной залой. В салонах Войны, в салоне Мира и салоне Планет, сооруженных вместе с Зеркальной галереей, та же символика отражена была в фигурах богов и в стилизованных изображениях короля…

Но, оставив в стороне символику, обратимся к немаловажному сюжету – как жил королевский Версаль, этот высочайший образчик абсолютной монархии: L’Etat c’est Moi (Государство – это Я).

Подданные современной бюрократической демократии (или демократической бюрократии), мы с удивлением читаем о том, что Версаль был открыт для широкой публики. Всякий подданный короля мог прийти по делу к своему королю или просто прийти, чтоб иметь удовольствие лицезреть монарха. Конечно, подданный этот должен был при входе в парк (подобно верующему еврею или мусульманину при входе в синагогу или мечеть) иметь на голове шапку и вдобавок на бедре – шпагу, но их можно было получить напрокат у дворцовой стражи (как получают напрокат кипу или тюбетейку при входе в синагогу или мечеть).