Вокруг Петербурга

12 октября сержант Михаил Щепотев, вместе с бомбардиром Автономом Дубасовым и унтер-офицерами Скворцовым и Синявиным, должен был, на пяти малых лодках с командой в 48 чел. солдат и «гранодеров», захватить в Выборгской бухте купеческие суда, которые тянулись от города в море. Темнота осенней ночи и туман скрыли эти суда и наши лодки, миновав их, наткнулись на адмиральский бот «Эсперн», на котором было 103 чел. команды, 5 офицеров и 4 пушки. Горсть наших храбрецов смело бросилась на абордаж и вскоре справилась с неприятелем: часть шведов была перебита, а часть загнана под палубу. На шум и ружейные выстрелы подоспел другой неприятельский бот. Герои не растерялись: шведскими снарядами и порохом, найденными на первом боте, они успешно отстреливались и счастливо отделались от преследования. От русского отряда уцелело всего 18 чел., из них не раненых было только четверо. Пали Щепотев и Дубасов. А на палубе приведенного судна было 78 трупов, да в трюме находилось 23 вооруженных неприятеля, взятых «живыми в плен». Подвиг Щепотева и его сподвижников произвел сильное впечатление на Государя. Он велел об этом неслыханном партикулярном бое на море объявить всем офицерам Преображенского полка, сообщить Меншикову и др. Тела Щепотева и Дубасова отправлены были в Петербург, где преданы земле с большой торжественностью, как воины «вечно достойные несмертельной памяти».

Петр был не из тех, которых могла остановить неудача. Выборг нужно было взять: он являлся угрозой новой столицы, он мешал движению нашего зарождавшегося флота. И Петр взял Выборг.

Произошло это следующим образом.

Полтавская победа дала Петру право считать свое владычество на Балтийском побережье обеспеченным. Это он отметил в собственноручных письмах, набросанных под первым впечатлением «нечаемой виктории», приобретенной «неописуемой храбростью наших солдат» и «с малою войск наших кровью». – 27 июня 1709 г. «из лагеру от Полтавы». Царь писал адмиралу О.М. Апраксину: «Ныне уже совершенный камень в основание Санктпитербурху положен с помощью Божиею». Кн. Ромодановскому Царь сообщил 8 июля… «и ныне уже без сомнения желание Вашего Величества, еже резиденции вам иметь в Петербурге, совершилось чрез сей упадок конечный неприятеля». После Полтавской победы, находясь в Киеве, Петр установил таблицу флагов и среди них вводит морской штандарт, знаменующий владычество над четырьмя морями. Но в тоже время Петр, зная исключительное самолюбие Карла, понимал, что он на мир не согласится и что к миру его придется принудить силой. Курбатов, поздравляя царя с победой, писал: «радуйся, яко есть надежда на исполнение издавна вашего желания – Варяжского моря во одержании». Но так как враг не был окончательно сломлен, то пришлось, через несколько месяцев после Полтавы, – заключить новый союз с Саксоно-Польшею. Помощь была обещана со стороны Дании и Фридриха. Последний имел в виду потревожить Швецию со стороны Норвегии и Сконии. Петр же обязался «чинить нападения в Финляндии, чтобы там себя удержать».

Итак участь Финляндии в известной мере была решена при Полтаве. Едва энергичный царь несколько оправился от трудов по борьбе с упорным Карлом на юге, как немедленно вновь обратил свой проницательный взор к северу. Уже 31-го июля 1709 г. командовавший войском в Ингерманландии Феодор Матвеевич Апраксин получил в Кроншлот письмо от царя из Решетиловки, помеченное 17-м июля. «…И так», – писал Государь, – «вся неприятельская армия нам чрез помощь Божию в руки досталась, которую в свете неслыханною викториею вам поздравляем. И притом прилагаем, что время еще сего лета довольно осталось для атаки неприятельских городов, а понеже к Выборгу не чаю, чтоб сею осенью за пустотою и прочими неудобствы (о чем сам ты известен) возможно какой промысел учинить, но разве зимою, и того ради мы заблагорассудили Ревель осадить… Такоже, когда к вам полки придут (которые завтра отсель рушатся), извольте тщание приложить Корелу (т. е. Кексгольм) достать, ибо к оной водяной путь невозбранной, чрез которой артиллерию и провиант без лошадей можете проводить, а людей только одних землею… Piter». Поход к Кореле не состоялся, но о том, как «достать» или «промыслить» Выборг, Царь крепко думал.