Вокруг «Серебряного века»

Однако оба варианта републикаций остаются практически недоступными. Лучшими свидетельствами этого являются два факта. Во-первых, говоря о «сложности атрибуции некоторых произведений Волошина», один из лучших знатоков поэзии начала XX века покойный В. П. Купченко писал: «Не принадлежат Волошину эротические стихи „Как жадно я люблю твои уста…“, „Первоцвет“, „Манящий взор, крутой изгиб бедра…“, „Волнообразно двигая спиной…“, хранящиеся в ИМЛИ. Первое из них написано К. Д. Бальмонтом (остальные, скорее всего, тоже им) — и лишь переписаны Волошиным» [370]. Интуиция верно подсказала исследователю ответ, но характерно, что даже ему пришлось гадать, а не иметь точный ответ. Во-вторых, публикация в альманахе «Откровение» не учтена в новейшем издании библиографии Бальмонта [371], осуществленном в том же городе, где вышел альманах, и посвященном памяти одного из републикаторов стихотворений.

Мы печатаем стихотворения по экземпляру, хранящемуся в коллекции Н. В. Скородумова (РГБ, отдел литературы ограниченного доступа, шифр Эс-4005; на титульном листе штемпель: Г. Н. Креницын). О существовании экземпляра нам сообщил Л. В. Бессмертных, которому приносим сердечную благодарность. Сверка текстов показывает, что при перепечатке страниц самим Бальмонтом или издателями были внесены небольшие пунктуационные уточнения в тексты, а в книге В. Ф. Маркова есть некоторые опечатки, как пунктуационные, так и словесные.

Стихотворения, заменившие изъятые цензурой, мы перепечатываем в конце цикла по репринтному воспроизведению прошедшего цензуру первого издания [372].

ЗАЧАРОВАННЫЙ ГРОТ

<Доцензурный вариант цикла>

                 * * *

О, Сафо, знаешь только ты

Необъяснимость откровенья
Непобежденной красоты
В лучах бессмертного мгновенья!

О, Сафо, знаешь только ты, —

Чье имя — сладость аромата, —
Неизреченные мечты,
Для нас блеснувшие когда-то!

О, Сафо, знаешь только ты,

Как ярко ширятся, без счета,
Непостижимые цветы
Из зачарованного фота!

                  * * *

Жизнь проходит, — вечен сон.

Хорошо мне, — я влюблен.

Жизнь проходит, — сказка нет.

Хорошо мне, — я поэт.

Душен мир, — в душе свежо.

Хорошо мне, хорошо.

              Отпадения

Отпадения в мир сладострастия

Нам самою судьбой суждены.
Нам неведомо высшее счастие.
И любить, и желать — мы должны.

И не любит ли жизнь настоящее?

И не светят ли звезды за мглой?
И не хочет ли солнце горящее
Сочетаться любовью с землей?

И не дышит ли влага прозрачная,

В глубину принимая лучи?
И не ждет ли земля новобрачная?
Так люби. И целуй. И молчи.

Мое прикосновенье

Мое прикосновенье,

Мой сладкий поцелуй —
Как светлое забвенье,
Как пенье вешних струй.

Воздушное лобзанье,

До истощенья сил —
Как сладость приказанья
Того, кто сердцу мил.

Оно легко змеится

Вдоль тела и лица —
И длится, длится, длится.
Как будто без конца.

         Воздушное обладание

Ты была так близко. Я тебя хотел.

Я влюблен в движенье двух согласных тел.

Я шептал желанью: «Полно. Перестань».

Тщетно: между нами вдруг исчезла грань.

Я тебя лелеял, как лелею стих,

Я мечтой касался жадных губ твоих.

Я не мог преградой взор свой обмануть,

Видел руки, плечи, видел шею, грудь.

Видел свет лилейный тела твоего,

Льнул к нему желаньем и ласкал его.

Я всего касался, я владел тобой,

И дышал над нами сумрак голубой.

И в глазах влюбленных отразив твои,

Я был счастлив — полным счастьем, в забытьи.

Я с тобой был замкнут в сказочный предел,

Тесным сочетаньем двух согласных тел.