Вокруг «Серебряного века»

                        * * *

Я ласкал ее долго, ласкал до утра,

Целовал ее губы и плечи.
И она наконец прошептала: «Пора!
Мой желанный, прощай же — до встречи».

И часы пронеслись. Я стоял у волны.

В ней качалась русалка нагая.
Но не бледная дева вчерашней Луны,
Но не та, но не та, а другая.

И, ее оттолкнув, я упал на песок,

А русалка, со смехом во взоре,
Вдруг запела: «Простор полноводный глубок
Много дев, много раковин в море.

Тот, кто слышал напев первозданной волны,

Вечно полон мечтаний безбрежных.
Мы — с глубокого дна, и у той глубины
Много дев, много раковин нежных».

               * * *

Да, я люблю одну тебя

За то, что вся ты — страсть,
За то, что ты, забыв себя,
Спешишь с высот упасть.

С высот холодных и немых

Тебя я заманил
Туда, где слышен звонкий стих,
Где не любить нет сил.

И в этой пропасти глухой

Мы — утро бытия.
Смотри, желанная, я твой,
Смотри: ты вся — моя.

                  * * *

Я войду в зачарованный грот,

Я узнаю всю сладость земную.
Там красавица милого ждет,
Я воздушно ее поцелую.

Горячо к ней прижмусь и прильну,

В опьяненьи своем закачаю.
Я люблю молодую волну,
Я желанье лобзаньем встречаю.

Безгранично-глубок небосвод,

И, как небо, мечтанья бескрайны.
Я люблю зачарованный грот:
В нем для любящих вечные тайны.

         Пенье ручья

В пеньи звонкого ручья

Переменность трепетанья.
В нем отдельность бытия,
Восхваленье мирозданья.

Он сорвался с высоты,

Возжелав безвестной дали.
Многоснежные хребты
В нем стремленье воспитали.

И покинув горный склон,

И себя любя без меры,
Весь вспенен, домчался он
До заманчивой пещеры.

В лабиринт ее проник.

Что там было? Что там стало?
Чей-то вскрик в тиши возник,
Так воздушно и устало.

Где-то алые цветы

Зашептались, закачались,
И виденья красоты
Поцелуем повстречались.

Поцелуй? Зачем? И чей?

Кто узнает! Это тайна…
Дальше, прочь бежит ручей,
Он в пещере был случайно.

               Веселый дождь

Веселый дождь низлился с высоты,

            Когда смеялось утро Мая.
Прошел в лесах, взрастил в садах цветы,
            Весь мир улыбкой обнимая.

Веселый дождь, источник нежных снов.

Твой зов к забвенью сердце слышит.
Как много в мир ты нам послал цветов,
            Ты праздник в жизни всех, кто дышит.

Примечания к стихотворениям

«Жизнь проходит, — вечен сон…»В. Н. Орлов датировал стихотворение 17 ноября 1900, по дате записи в альбоме «Вечеров Случевского». Очевидно, что это — дата записи, а не написания стихотворения. Ныне автограф (значительно отличающийся от окончательного варианта) воспроизведен: Новое литературное обозрение. 1996. № 18. С. 315 / Публ. С. Сапожкова.

Отпадения. Впервые — Ежемесячные сочинения. 1900. № 7.

Воздушное обладание — было исключено цензурой и заменено стихотворением «Мой милый! — ты сказала мне…» (см. ниже).

Утренник. Кавычки в предпоследней строке проставлены нами по смыслу.

Первоцвет. Было снято цензурой и заменено стихотворением «Я тебя закутаю…» (см. ниже).

Арум. Впервые — Северные цветы на 1902 год. М., 1902.

Слияние. Впервые — Мир искусства. 1901. № 5.

Лепет искушенной. Было снято цензурой и заменено стихотворением «Я ласкал ее долго, ласкал до утра…» (см. ниже).