Вокруг Солнца

– Двадцать восемь километров в секунду!.. Пятьсот тысяч миль в сутки! – пробормотал он, отходя от профессора. – Гм… если бы такая скорость была возможна на Земле, то сколько времени понадобилось бы, чтобы переплыть Атлантику? Всего полторы минуты. Да, это верно. А полет на Луну мог бы быть сделан всего за три часа. Удивительно!

В этот момент взгляд Фаренгейта упал на какие-то странные костюмы, лежавшие в углу каюты.

– Это еще что? – воскликнул он, осматривая костюмы, походившие на одежду водолазов. – Да это скафандры! Неправда ли, сэр Сломка?

– Да, скафандры, – с улыбкой отвечал инженер.

– К чему же они нам? Разве нам придется быть под водой?

– Не совсем так. Дело вот в чем: аппарат, при помощи которого мы теперь двигаемся, донесет нас только до границы равновесия притяжений Луны и Венеры. За пределами этой границы мы перестанем нуждаться в нем, так как и без него достигнем Венеры в силу собственной тяжести. Он будет лишь увеличивать нашу тяжесть, а следовательно, и ускорять наше падение, то есть в конце концов усилит и без того сильный толчок при падении на Венеру. Вы понимаете?

Фаренгейт утвердительно кивнул головой.

– Ну вот, – продолжал инженер. – Ввиду этих-то соображений мы и решили, достигнув пояса равновесия, оставить аппарат и продолжать свой путь при помощи парашюта, прикрепленного к нашей каюте. Тогда-то нам и пригодятся эти костюмы; они защищают водолазов от давления водяного слоя, а нас защитят от смертельного действия крайне разреженной атмосферы.

– Но ведь вы говорите, что наша каюта останется прикрепленной к парашюту, зачем же тогда скафандры?

– Ах, извините! Я забыл вам сказать, что когда мы оставим аппарат, наша каюта лишится своей верхней части – потолка – и превратится в большую, открытую сверху, корзину, вроде тех, которые служат воздухоплавателям.

– Ага, это другое дело! В таком случае нам действительно не избежать смерти без скафандров.

С этими словами американец опытным взглядом практика начал осматривать спасательные приборы, но через минуту громкий зевок прервал его занятие.

– Черт побери, а мне опять хочется спать! – заявил он.

– Ну, так что же вам мешает? – заметил Сломка.

Ответ этот вполне соответствовал желанию Фаренгейта. Он пожелал своим спутникам всего хорошего, поспешно закутался в дорожный плед и развалился на диване. Скоро густой храп его не замедлил оказать соблазнительное действие на инженера.

– Мне кажется, и нам нелишне последовать примеру сэра Джонатана. Спокойной ночи! – заявил Сломка.

Гонтран попробовал было бороться со сном, но тщетно: дремота против воли заставила слипаться его ресницы.

– Михаил Васильевич, как вы полагаете, до пояса притяжения Венеры мы не встретим ничего особенного?

– Конечно, ничего, – отвечал старый ученый, отрываясь от своих занятий.

– В таком случае, с вашего позволения, я позволю себе несколько часов отдыха.

Гонтран улегся на диване, и скоро сознание его утонуло в море грез.

Оставшись один, старый ученый еще долго продолжал сидеть над работой, но, в конце концов, дремота овладела и им. Закутавшись в одеяло, он примостился около храпевшего Фаренгейта и заснул с мыслью о Венере.

Было уже около одиннадцати часов утра по хронометру американца, когда тяжелая рука последнего легла на плечо крепко спавшего профессора.

– Что?! Что такое случилось? – испуганно спросил Михаил Васильевич, пробуждаясь.

– Ничего, не беспокойтесь. Только время уже вставать, – отвечал Фаренгейт.

Старый ученый огляделся кругом. Все были на ногах.

– Ну, что нового? – спросил инженера профессор, окончательно стряхивая с себя сон.

– Все в порядке. Мы проехали уже почти два миллиона километров, шестую, стало быть, часть всего пути. Взгляните, – прибавил Сломка, очищая старику место у подзорной трубы. – Уже видны фазы Венеры.

– Венера имеет фазы! – вскричал с удивлением Гонтран.

Сломка кинул на своего приятеля свирепый взгляд, а тот, поняв, что сделал промах, поспешил загладить его.

– Да, сэр Джонатан, – громко сказал он, как будто разрешая недоумение Фаренгейта. – У Венеры есть фазы, подобные лунным.

Американец с недоумением взглянул на Фламмариона.

– Но я никогда не сомневался… – начал он.

Чтобы замять неприятную сцену и выручить друга, инженер поспешил перебить американца.

– Венера, – назидательным тоном произнес он, – в прежнее время носила различные названия: древние величали ее то Пастушьей Звездой, то Утренней Звездой, то Веспером, то Люцифером. Это – вторая по порядку планета нашей системы, находящаяся на расстоянии 26 миллионов 750 тысяч миль от центральной звезды – Солнца.

– А Земля? – спросил Фаренгейт.

Сломка хотел было отвечать, но его опередил Гонтран.

– Земля находится дальше от Солнца, чем Венера, ее орбита имеет средний радиус 148 миллионов километров, то есть 37 миллионов миль.

Инженер бросил на своего приятеля удивленный взгляд.

Однако, – шепнул он на ухо Гонтрану, – я и не подозревал в тебе такой учености.

– Doctus cum libro,[5] – отвечал тот, смеясь.

– Как это?

Вместо ответа Фламмарион хлопнул по своему боковому карману.

– Отгадай, что у меня здесь такое? – обратился он к инженеру.