Вокруг света

Я снова подобрал два сучка и нагнулся к пленнику. Почувствовав прикосновение, он страшно дрогнул, фыркнул и даже подпрыгнул, стремясь, видимо, вонзить свои иглы мне в нос и в губы. Может, ему хотелось пришпилить и мой язык, чтобы я не болтал лишнего. Я мог бы оставить его, но устыдился этого желания иметь рядом собеседника и все-таки извлек ежика на свет, отнес подальше и отпустил.

Отойдя на некоторое расстояние, я понаблюдал за серым шаром среди прошлогодних сосновых игл, камешков и травинок. Наверное, надеялся получить от него какой-нибудь знак благодарности. Но ежик, осмелев, развернул свою кольчугу, повел носом и с осторожностью ступил лапкой, другой и вдруг быстро и деловито побежал и скрылся в осенних пестрых травах, перевитых паутиной.

День сонно свершался вокруг горы. Березняки струили тонкий свет. В воздухе проплывали паутинки, словно обрывки чьих-то желаний, снов. Да, эти паутинки больше всего и напоминали сны.

Вся дымчатая солнечная золотая местность напоминала сон. В небе гудел самолет, кажется пассажирский, и его обитатели, скорее всего, спали.

В обед и я прикорнул. И гора подарила мне еще один сон.

Мне приснились всадники в кольчугах, плащах, с луками и мечами. Они выехали прямо к горе. Один из них спешился и принялся изучать следы. Двое поднялись наверх. А еще один направился к лесу и неожиданно вернулся с белобрысой босоногой девочкой в оборванном платье. Всадники приступили к ней с вопросами. Девочка хныкала и терла кулачками глаза. Наконец она указала, куда ушел тот, кого эти люди искали, – к Днепру. Всадники тут же повернули коней туда. А человек горы где-то здесь таился.

Очнувшись, я понял, что увидел древний сон горы.

Воины, наверное, искали жреца горы, исполняя веление смоленского князя, уже крестившегося в Днепре и теперь искоренявшего старую веру повсюду в своих землях. А волхв прятался, уходил тайными тропами. Местные жители ему, разумеется, помогали.

Языческая красота проступает в местности.

Волхв с горы, хоронясь от дружинников, находит убежище до сих пор в укромных уголках сознания. Прапамять – не пустое понятие. Просто в засушливых условиях города она никнет, скукоживается. И любое путешествие – это движение не только в пространстве и не только в будущее, но и в прошлое. А если это одинокое странствие по пустынным местам, то рано или поздно иерихонская роза очнется, начнет тянуть влагу и процветет.

Это надо записать, сказал я себе и только потянулся за тетрадью, услышал ржанье и треск сучьев. Я привстал и увидел всадника.

Понукая пегую лошадку, всадник, с растрепанной бородкой, загорелым лицом и облупленным носом, поднимался по склону горы. Я посторонился на всякий случай, скрываясь в листве. Всадник проехал мимо – прямо к лагерю. Подцепил копьем котелок, рассматривая его. И тот соскользнул с острия и полетел, звеня по корням и выступающим камням. Лошадь фыркнула и заржала. Всадник поехал по склону, что-то крикнув. Снизу ему отвечали.

И я увидел, как из-под горы разъезжаются в разные стороны всадники… А белобрысая девочка поднимает глаза и встречается с моим взглядом. И мы смотрим друг на друга в изумлении и страхе.

Разъехавшиеся всадники возвращались, со всех сторон слышались приближающийся топот и пофыркиванье лошадей.

Поймут ли они мою речь? Готовясь к экспедиции, я штудировал различные источники, в том числе и древнюю литературу. Сразу было известно, что местность связана с древним воином Меркурием, и ей было присвоено рабочее название «Край Меркурия». Но литературные памятники – это одно, а горьковатый сосновый осенний воздух, в котором разносятся голоса тысячелетней давности, совсем другое… Да и все слова я позабыл. В горле пересохло.

Я не знал даже, как приветствовать этих людей.

И вдруг девочка закричала:

– Лютайй!!

К ней выехал всадник.

– Лютайй!

Она указывала вдаль по дороге. По дороге бежал волк. Он уходил неторопливо, как будто играя. Всадник тут же окликнул своих товарищей, и они погнались за буроватым зверем. Просвистели в воздухе стрелы. Волк еще некоторое время бежал по дороге, потом свернул в травы.

– Ой, ой-ё! – кричали всадники, расходясь полукругом по полю и настегивая лошадей.

Девочка быстро обернулась, и наши глаза снова встретились. Я пошевелился и двинулся назад, к лагерю. Оставаться дальше в этом сне горы не имело смысла. Ведь никогда толком не знаешь, снится тебе что-то или нет. Обычно вообще не распознаешь сна. А если распознаешь? Да так отчетливо? Я сгреб вещи, потащил куль к кустам, где лежал велосипед, навалил эту торбу на багажник, перехватил веревками, увидев, что забыл котелок, вернулся и повесил его на руль и пошел вниз. Велосипед катил рядом. Оглянулся. Белобрысая девочка выглядывала из-за трав. Глаза ее были широко раскрыты. Я даже не мог махнуть ей на прощание, ведя тяжелый велосипед обеими руками.

Волхв и был Волком, осенило меня.

А кто же я?

Инспектор.

Хорт