Вокруг Света 1996 №07

Два месяца моей преподавательской деятельности в университете Северной территории подходили к концу. Прежде чем расстаться с этим уникальным местом в Австралии, я хотел поближе присмотреться к аборигенам, особенно к тем, которые никогда не были под пятой белых переселенцев.

Как ни странно, таковые существуют — на островах Тиморского моря, к северу от Дарвина, где они дали яростный отпор сначала голландским, а потом британским «первопроходцам». Я имею в виду жителей островов Тиви, Батерст и Мелвилл, среди которых мне удалось провести некоторое время перед тем, как отправиться домой, в Калифорнию. Это люди совершенно иного типа, они разительно отличаются от бесцельно слоняющихся, подавленных существ, что живут среди белых в больших и маленьких городах Австралии.

У обитателей островов особенно ярко выражено чувство собственного достоинства и независимости. Поэтому островитяне ощущают себя равными и полноценными членами общества, хотя живут они так же убого, как и их собратья с континента. Кроме морской живности — крабов, черепах, ракушек, они употребляют главным образом растительную пищу. В их рацион входят также большие зеленые муравьи, жирные гусеницы и невероятно длинные черви, живущие в стволах мангровых деревьев. Мне случалось сопровождать островитян, когда те отправлялись на поиски пищи в прибрежные заросли. По каким-то, только им ведомым, признакам они рубили средней величины деревья, растущие у самой воды. Расколов ствол, туземцы извлекали оттуда уже «подсоленных» червей, сантиметров двадцать длиной и около сантиметра толщиной, и тут же заглатывали их. Лично мне мангровые черви тоже пришлись по вкусу, и я с удовольствием поглощал их в сыром виде, пока не разобрался, из чего они состоят. Оказалось, что главным «внутренним содержанием» червей была болотная грязь, переваренная и просоленная желудочными соками. После этого я переключился на более удобоваримую пищу, как-то: ракушек и крабов...

Крабовыми панцирями, кстати сказать, щедро украшена католическая церковь на острове Батерст. У этого храма и его бывшего настоятеля довольно интересное прошлое. Основал церковь и миссию при ней француз-эльзасец, отец Гзель, один из немногих белых, прижившихся на острове. Обращение туземцев в католическую веру продвигалось туго. И даже сейчас, когда большинство населения Батерста крещено и считается католиками, аборигены зачастую ведут себя как язычники. Умершему они ставят крест на христианском кладбище, а где-нибудь в лесу — традиционный ритуальный столб в виде статуи и собираются вокруг него, чтобы справлять «корробори» в память о покойном. Однако где же на самом деле покоится тело усопшего, я так и не разобрался.

Как бы то ни было, с двадцатых годов прошлого века отец Гзель, а потом и его преемники стали играть важную роль в жизни острова. А началось все с молоденькой девушки, вернее, совсем еще девчонки по имени Мартина. Сразу же после рождения ее нарекли тринадцатой женой старого, больного проказой вождя Мерапануи... Однажды она прибежала к Гзелю и принялась умолять святого отца избавить ее от столь незавидной участи. Священник не хотел вмешиваться в дела туземцев и уговорил девушку вернуться в племя. По возвращении Мартина получила основательную трепку — и через пять дней опять убежала. На этот раз вдогонку беглянке было пущено копье, оно пронзило ей ногу, но это не остановило несчастную. Мерапануи не желал так оставить дело, собрал своих воинов и явился к священнику с требованием выдать ему законную «жену». Отец Гзель получил ультиматум: если к утру она не будет выдана, его убьют, а миссию сожгут. Отдать Мартину на верную смерть священник не мог, но и не отдать — тоже. Тут его осенила блестящая мысль. Дело в том, что на островах Тиви издревле продавали и покупали жен. Вспомнив об этом, Гзель собрал ножи, топоры, зеркала, табак — на сумму два фунта стерлингов и предложил все это в обмен на Мартину. Возражений со стороны Мерапануи не было... Таким нехитрым способом священник впоследствии спас многих девушек. Аборигены же считали, что ненасытный святой отец покупал их себе в жены.

Однако истинной целью французского миссионера было выдавать девушек замуж за молодых парней, причем по обоюдному согласию и с соблюдением внутриплеменных, родственных, табу. Замечу, что такие табу действуют и поныне: по достижении определенного возраста родным братьям и сестрам запрещается даже разговаривать друг с другом, до тех пор пока они не женятся или не выйдут замуж за не родственника.