Вокруг света

Минут через пять засветились фонарики. Они двигались по следу трактора. Послышались реплики, из которых можно было заключить, что на краю поля кто-то ожидал увидеть расплющенного странника, то есть меня. Я отступил дальше в сосны. Покружив на месте моей лежки, фонарики вроде бы отправились за трактором, и я смог перевести дух и поломать голову: что это было, кто? Откуда у меня здесь враги? Наверное, надо было убраться отсюда подальше, но меня пригибали к земле слабость и странная апатия. И я лег среди сосен, полагая, что никаким трактором их не свернуть, ну, по крайней мере, не «Белорусом».

Но сосны можно было и обойти. И это сделали фонарики. Я очнулся посреди ночи и сразу увидел среди стволов пять фонариков, они блуждали между соснами. Вернулись пехотинцы, что шли за трактором? Правда, свет у этих фонариков был какой-то бледный, рассеянный. Но искали они, конечно, меня.

Так началась эта фантасмагория.

Преследователи действовали странно, они были упорны и в то же время как-то нерешительны. Обнаружив меня, они почему-то медлили, невнятно переговаривались, шелестели, поскрипывали чем-то. Их было пятеро. Они крались среди трав полукругом. В общем, все происходящее напоминало сон наяву. Фонарики меня как будто и вынудили войти в пределы сна наяву, навязали свои правила игры. И вымотанный восхождением по реке, голодом, я принял эти правила. К этому меня подтолкнуло и то, что я побывал в реликтовом лесу. Вообще каждый день плавания казался мне очищающим. Как будто с меня слезала старая шкура, городская личина, и я приближался к себе давнему, прошлому, даже древнему. По ночам ко мне являлись различные персонажи, я становился свидетелем и участником различных событий, каких-то празднеств с жертвами, непонятных ритуалов. Например, меня туго пеленали и клали на землю между мужчиной свирепого вида и миловидной женщиной, тело мое затекало, и я начинал выгибаться, но освободить меня могла только птица, а она кружила где-то очень высоко, и я пытался привлечь ее внимание криком, а вместо этого лишь сипел, и с этим звуком из напряженного горла я просыпался. На реке я замечал ее жителей: гладких сторожких бобров, рыб, птиц; видел пьющую косулю, плывущего маленького ужа. Все они были как будто уже доверчивее ко мне. И стрекозы садились на мои плечи и руки. Мысленно я заговаривал с костром, птицами, рекой и старался угадать день по снам, тут же смеясь над этими наивными попытками. Но в то же время начинал чувствовать, что все это совпадает с особым ладом реки. Мне нравился ее запах, ее ивки, льющие на ветру узкое серебро, песчаные нежные косы в отсветах иван-чая и глиняные обрывы, похожие на осколки гигантских старых заросших амфор. Я уже воздерживался от плевков на воде. Плыть вверх по реке – значит буквально противоречить. Я и противоречил: молчал. Хотя внутренняя речь не прекращалась. Напор воды норовил обратить меня вспять, как будто река не хотела показывать мне свое начало. И я уже испытывал нечто вроде чувства вины. С посещением реликтовой дубравы это чувство усилилось. Может быть, древний персонаж во мне посчитал дубраву священной, а как вступать в нее и что там делать, позабыл. И все дальнейшие события воспринимал как неизбежное наказание. И ему совершенно было не до юмора. Анализ происходящего давался с трудом. Какие еще логические умозаключения, если ты тихо выскальзываешь из леса и, быстро раздевшись, держа узел над водой, входишь в реку, чтобы сбить преследователей со следа. Идешь, стараясь не плескать водой, готовясь поплыть… Но – удивительно – вода коснулась лишь подбородка, и полубезумный турист перешел Днепр, Дан Апр вброд. Да, вода упала тем жарким летом невиданно. Правда, еще раз проделать то же самое не удалось. Взял чуть выше или ниже – и ухнулся с головой, поплыл, замочив одежду, нахлебался воды и на берег еле выполз. А там с наступлением вечера снова явились гонители, пятеро с фонариками. И опять затеяли томительную игру в лугах, осыпанных росой, среди березовых рощ на взгорках, толп иван-чая. На подмогу им пришла луна, этот фонарь беспощадно освещал березы и луга. И меня вынудили вернуться к реке, попытаться укрыться в тени берега.