Вокруг Света # 7-2005 (2778)

Ни свиней, ни собак (выгул запрещен) не найти на сегодняшней Унтер-ден-Линден. Ничто, кроме весьма вкусных охотничьих колбасок в ресторанных меню, не напоминает об охоте на проспекте, возникшем благодаря охотничьей страсти. С тех ранних пор осталось только направление с востока на запад (к Тиргартену), по «пути короля» – основное направление движения.

Правда, теперь липы начинаются не сразу за мостом, а метров через пятьсот, после Исторического квартала. Все главные символы первого в Европе «идеально регулярного государства», Пруссии, а потом и Германской империи, сосредоточены здесь: Арсенал, Опера, Университет, дворец Вильгельма I, в 1871 году после победы над Францией превратившего «королевский» путь в «кайзеровский».

И, конечно, представлен разнообразными сооружениями своего памятного царствования главный герой прусской истории – Фридрих II. Именно он построил Форум Фридерицианум, католическую церковь Святой Ядвиги с Королевской библиотекой, которую берлинцы прозвали «комодом». Бронзовый памятник «старому Фрицу» замыкает первую часть Унтер-ден-Линден, причем величайший из прусских монархов обращен лицом (собственным), а также мордой своей бронзовой лошади к тем, кто идет «путем короля». Он уже не скачет беззаботно охотиться в лес, а возвращается во дворец на Шпре – с победой над противником, более серьезным, чем вепрь. Не могу, конечно, поручиться, что эту трактовку образа имел в виду в 1851 году скульптор Кристиан Раух, но впечатление создается именно такое, и его только дополняют выстроившиеся за спиной короля в колонну по четыре липы, как солдаты в зеленых мундирах. Так вот каким образом мирные мечтатели, которыми долго считались немцы, превратились в вояк, угрожавших всей Европе… Живой, а не бронзовый «Фриц» очень любил «путь короля» по Унтер-ден-Линден и много сотен раз им следовал – хотя бы затем, чтобы попасть в свою загородную резиденцию Сан-Суси. И сегодня еще, если проехать по знаменитому бульвару, затем через Бранденбургские ворота и так далее, можно добраться до немецкого «Версаля».

Но это далеко, и останемся лучше под липами. Казалось бы, сами по себе они ничем не примечательны: деревья как деревья, только с немецким педантизмом пронумерованы. Примечательны лица прохожих. Я много раз замечал, что все они, от туриста до коренного горожанина, как-то светлеют. Здесь даже гул машин приглушается. Скамейки, зелень, старинные фонари – и толпа исчезает, проявляется в ней каждый человек отдельно. Нигде в Германии вы не увидите столько «типических» – романтических, мечтательных немцев, как Под Липами. Нигде вам в глаза не ударит такой яркий и приветливый солнечный блик, как при выходе с бульвара на Паризерплац – Парижскую площадь, где у самых известных ворот Берлина королевская, парадная дорога окончательно сходит на нет и проявляется авантюрный, плутовской и подвижный «путь негоцианта».

Достаточно только, как в сказке, развернуться через плечо – лицом обратно, к Унтер-ден-Линден.

Реминисценция II

Длинный ряд повозок скопился у западных ворот Берлина. Рослые гвардейцы осматривали возы, а шустрые таможенники взимали пошлину за товар, который везли в столицу Пруссии и окрестные крестьяне, и купцы со всех концов Европы. С подавляющего большинства приезжих, однако, нечего было взять – что возьмешь с беженца? С тех пор как «король-солнце» Людовик XIV отменил Нантский эдикт «короля-отступника» Генриха IV о веротерпимости, французским гугенотам, не желавшим отступиться от веры, пришла пора собираться на поиски новой родины.

Этим воспользовался расчетливый курфюрст Фридрих-Вильгельм. После кровавой Тридцатилетней войны Германия лишилась более чем трети населения. Самым ценным капиталом стали люди. Лютеранская Пруссия принимала всех: и протестантов из Франции, и евреев из Польши, и католиков, гонимых англичанами из мятежной Шотландии. Не важно, какой ты национальности и конфессии, лишь бы хотел и умел трудиться – такой подход для XVII века явился истинно революционным, и изгои его оценили. Каменщики из Ла-Рошели, ткачи из Лиона, а главное, оборотистые купцы со всех концов Европы, входя в Бранденбургские ворота, становились берлинцами с той же охотой, с которой чуть позже они переселялись в Новый Свет. А город от их бурной деятельности процветал.