Вокруг света на 'Коршуне'

Появление Ворсуньки с миской и другого вестового с блюдом пирожков несколько умиротворило спорщиков, и все проголодавшиеся молодые люди с волчьим аппетитом принялись за щи и пирожки и потом оказали честь и жаркому, и пирожному, и чудным батавским ананасам и мангустанам.

Глава одиннадцатая

ГОНКОНГ И КИТАЙСКИЕ ПИРАТЫ

I

Только что "Коршун", отсалютовав английскому флагу, успел бросить якорь на великолепном рейде, полном военных и коммерческих судов и китайских неуклюжих джонок, и стать против живописно расположенного по склону высокой горы Гонконга, сияющего под лучами солнца своими роскошными постройками и купами зелени, как со всех сторон корвет был осажден "шампуньками" большими и малыми китайскими лодками, необыкновенно ловко управляемыми одним гребцом, вертящим веслом у кормы.

С вахты дано было разрешение пустить на корвет нескольких торговцев, но этими несколькими каким-то чудом оказались все. С шампунек китайцы поднимались с самыми умильными физиономиями, как-то ловко проскальзывали мимо вахтенного унтер-офицера, и так как они, по выражению его, были все "на одну рожу", то он поневоле находился в затруднении: кого пускать и кого не пускать. Все приседали, кланялись, сюсюкали, делали умильные рожи и необыкновенно ласково говорили: "Люсиан, люсиан, холосий люсиан!" - и не прошло и пяти минут, как вся палуба корвета была запружена китайцами всевозможных профессий. Тут были и торговцы с разнообразной "китайщиной", уже разложившие свои товары и на палубе и в кают-компании, и портные, и шапочники, и комиссионеры, и прачки, и живописцы с картинами, и мозольные операторы... Они шмыгали наверху, пробирались вниз, заглядывали в каюты. Каждый что-нибудь да предлагал, суя в руки удостоверения и тыча в глаза образчики своих искусств.

Среди матросов ходило несколько китайцев с русскими фуражками и форменными матросскими рубахами и выкрикивали:

- Фуляски... любахи... люсиан!

- Эка длиннокосые... По-нашему брешут! - смеялись матросы и трогали китайцев за косы.

- Настоящая, братцы?

- Настоящая.

- Желторожие какие... И глаза у их узкие... И шельмоватый народ, должно быть...

- Вороватый народ! - подтвердил кто-то из матросов, ходивший в кругосветное плавание и знакомый с китайцами.

- Всякие между ими есть, надо полагать! - вставил Бастрюков, которому было не по сердцу огульное обвинение.

Матросы осматривали фуражки и рубахи с той придирчивой внимательностью, с какой обыкновенно осматривают вещи простолюдины, у которых копейки на счету.

- Ничего себе... крепко сшито. Почем продаешь фуражку, землячок, а? обращались к плутоватому торговцу.

Тот понял вопрос и, показывая один палец, говорил:

- Один долари.

- Половину хочешь?

И в пояснение матрос предъявлял китайцу полпальца и клал на ладонь полдоллара.

Обе стороны торговались до изнеможения, и, наконец, китаец уступил, и многие матросы примеряли обновки.

В кают-компании толкотня была страшная. Кто только и чего только не предлагал! Некоторые счастливцы уже успели продать офицерам разной китайщины, портные снять мерку, чтобы сшить летние сюртуки... Кто-то заказал снять копию масляными красками с фотографии "Коршуна", а в каюте старшего штурмана старик-китаец с большими круглыми очками уже разложил свои инструменты и, опустившись на колени, с самым глубокомысленным видом, как-то нежно присюсюкивая губами, осторожно буравил маленьким буравчиком мозоль на ноге почтенного Степана Ильича.

- Что это он делает тут у вас, Степан Ильич? - спросил кто-то, заглядывая в каюту старшего штурмана.

- Мозоль снимает. Рекомендую, если нужно. Отлично они производят эту операцию. Правда, долго копаются, но зато с корнем извлекают мозоль, и ни малейшей боли.

Толпа китайцев между тем все прибывала да прибывала, и вокруг корвета стояла целая флотилия шампунек, в которых под навесом нередко помещались целые семьи и там же, на лодках, варили себе рис на маленьком очажке и лакомились жареными стрекозами и саранчой.

- Ишь, дьяволы, всякую нечисть, прости господи, жрут! - возмущались матросы.

- От бедноты, братец ты мой... Народу тьма тьмущая, а земли мало. Рисом да вот всякой дрянью пробавляются. Тоже есть что-нибудь надо, - заметил Бастрюков.

- Сказывают, они и мышей и крыс жрут?

- Жрут - это верно... А что ж? тоже божья тварь. Свинья, пожалуй, и грязнее будет, а мы же едим!

Старший офицер начинал сердиться, что китайцев набралось так много, и разнес вахтенного унтер-офицера, зачем он так много напустил.

- Ничего с ними не поделаешь, ваше благородие... так и лезут... А главное дело, все на одно лицо... никак не отличишь.

- Ну, довольно им тут быть... Очистить корвет от китайцев! Гони их всех, кроме тех, что в кают-компании... Да передай об этом боцману!

- Есть!