Вокруг света в 80 дней

Но Красное море, как и все длинные и узкие заливы, было капризно и неспокойно: все равно, дул ли ветер со стороны Азии, или с берегов Африки. «Монголию» — это длинное веретено с винтом — отчаянно качало. Тогда дамы прятались по каютам, музыка замолкала, пение и танцы прекращались. Между тем, несмотря на шквалы, несмотря на качку, пароход, движимый своей мощной машиной, несся, не замедляя хода, к Баб-эль-Мандебскому проливу.

Что же делал в это время Филеас Фогг? Быть может, взволнованный и беспокойный, он следил за сменой ветров, замедляющей движение судна, или за необузданными порывами шквала, которые могли поломать машину, или, наконец, представлял себе всевозможные аварии, грозящие заставить «Монголию» зайти в какой-нибудь порт и сделать бесплодным его путешествие?

Ничуть не бывало! Во всяком случае, если наш джентльмен и помышлял о подобных неожиданностях, он никак этого не показывал. Он был все тот же невозмутимый член Реформ-клуба, которого не могли смутить никакие происшествия или несчастные случаи. Он казался не более возбужденным, чем судовой хронометр. Его редко можно было увидеть на палубе. Он мало интересовался Красным морем, столь прославленным событиями первых веков человеческой истории. Он не выходил полюбоваться городами, разбросанными по берегам моря, живописные силуэты которых по временам вырисовывались на горизонте. Не думал он также и об опасностях Арабского залива, о котором старинные историки Страбон, Арриан, Артемидор, Идриси[36] упоминают не иначе, как с ужасом, и в который древние мореплаватели отваживались проникать, лишь обезопасив себя искупительными жертвоприношениями.

Что же делал этот оригинал, находясь на «Монголии»? Прежде всего он четыре раза в день принимал пищу, причем ни боковая, ни килевая качка не могла помешать работе этой превосходно налаженной машины. Затем он играл в вист.

Да! Он нашел партнеров, таких же рьяных, как он. Это были: во-первых, сборщик податей, возвращавшийся к себе в Гоа, во-вторых, священник, преподобный Децимус Смит, направлявшийся в Бомбей, и, наконец, бригадный генерал английской армии, который ехал к своему корпусу в Бенарес. Эти трое пассажиров питали к висту такую же страсть, как и мистер Фогг, и, молчаливые, сосредоточенные, целыми часами сидели за картами.

Что же касается Паспарту, то он ничуть не страдал от морской болезни. Он занимал отдельную каюту в носовой части и тоже добросовестно ел. Нельзя сказать, чтобы путешествие в подобных условиях ему не нравилось. Он примирился с ним: пища была вкусна, помещение хорошее, он видел новые страны. К тому же он был твердо уверен, что вся эта фантазия закончится в Бомбее.

На другой день после отплытия из Суэца, 10 октября, он не без удовольствия увидел на палубе того самого любезного человека, к которому обратился с вопросом по приезде в Египет.

— Если я не ошибаюсь, — начал он с самой вежливой улыбкой, — это вы, сударь, так любезно служили мне проводником в Суэце?

— А ведь правда! — ответил сыщик. — Я вас и не узнал! Вы — слуга того чудака-англичанина.

— Вот именно, мистер…

— Фикс.

— Мистер Фикс. Рад вас повстречать на корабле. Далеко едете?

— Так же, как и вы, — в Бомбей.

— Тем лучше! Скажите, вы ездили когда-нибудь этим путем?

— Несколько раз, — ответил Фикс. — Я агент пароходной компании.

— Так вы, вероятно, знаете Индию?

— Н-да… — ответил Фикс, который не хотел слишком много говорить.

— Что же, любопытная страна эта Индия?

— Очень любопытная. Мечети, минареты, храмы, факиры, пагоды, тигры, змеи, баядерки… Надо надеяться, у вас будет достаточно времени, чтобы как следует ознакомиться со страной.

— Надеюсь, что да, мистер Фикс. Рассудите сами: не может же человек в здравом уме всю жизнь скакать с парохода на поезд и с поезда на пароход, потому что он объезжает вокруг света в восемьдесят дней! Нет, вся эта гимнастика, будьте уверены, кончится в Бомбее.

— А здоров ли ваш мистер Фогг? — спросил самым естественным тоном Фикс.

— Вполне здоров. Я тоже. И ем, как проголодавшийся людоед. Вот что значит морской воздух!

— Я что-то ни разу не видел вашего хозяина на палубе.

— Он никогда не выходит. Он не любознателен.

— А не думаете ли вы, мистер Паспарту, что под этим путешествием в восемьдесят дней скрывается какое-нибудь секретное поручение: ну, например, дипломатическое?

— Честное слово, мистер Фикс, я ничего не знаю и, сказать откровенно, не дал бы и полкроны, чтобы узнать.

После этой встречи Паспарту и Фикс часто разговаривали. Полицейский инспектор всячески стремился сблизиться со слугой мистера Фогга. Это могло ему при случае пригодиться. Он часто приглашал Паспарту в бар «Монголии» и угощал его там стаканчиком виски или кружкой светлого пива, что наш парень принимал без всякой церемонии и, не желая оставаться в долгу, в свою очередь угощал мистера Фикса, находя его очень симпатичным человеком.