Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов

– Бедные наши товарищи! – прошептала Надя.

Полчаса льдина, на которой плыли Михаил Строгов и Надя, стремительно несла их вперед, хотя в любой момент можно было опасаться, что она растает под ними. Подхваченная течением, она дрейфовала по самой середине реки, и не было надобности направлять ее в сторону до той минуты, когда потребуется причалить к иркутской набережной.

Михаил Строгов, стиснув зубы и навострив уши, молчал. Ни слова не проронил. Никогда еще он не был так близок к цели. Он чувствовал, что достигнет ее!..

Около двух часов ночи на темном горизонте, с которым сливались очертания берегов Ангары, загорелась двойная полоса света.

Справа – огни Иркутска, слева – костры лагеря осаждающих.

До города оставалось всего полверсты.

– Наконец! – пробормотал Михаил Строгов.

Но внезапно у Нади вырвался крик.

Услышав его, Михаил Строгов выпрямился так резко, что льдина зашаталась. Он простер руку вперед, туда, куда текла Ангара. Сейчас на его лицо, озаренное голубоватыми отблесками далекого света, было страшно смотреть. Его глаза, казалось, снова увидели свет.

– Ах! – вскричал он. – Значит, сам Господь против нас!

Глава XII. Иркутск

Иркутск – столица восточной Сибири – в обычное время очень многолюден, в этом городе триста тысяч жителей. На правом, довольно высоком, берегу Ангары красуются его храмы, среди которых выделяется внушительный собор, и дома, разбросанные в живописном беспорядке.

Увиденный с почтительного расстояния, скажем, с вершины горы, что высится в двадцати верстах у большого сибирского тракта, Иркутск со своими церковными маковками, колокольнями, чьи стремительные шпицы напоминают минареты, со своими пузатыми куполами, похожими на японские фарфоровые вазы, создает впечатление отчасти восточное. Но лицо города меняется, стоит путешественнику войти в его пределы. Полувизантийский, полукитайский город оборачивается европейским благодаря щебеночному покрытию улиц, обрамленных пешеходными мостками, пересекаемых каналами, обсаженных громадными березами, благодаря своим кирпичным и деревянным домам, некоторые в несколько этажей, а также потому, что по этому городу разъезжает множество экипажей, не только тарантасов и телег, но и дилижансов, и колясок, и, наконец, потому, что среди его обитателей немало тех, кто в высшей степени причастен к прогрессу цивилизации, кому не чужды и самые последние новинки парижской моды.

В эту эпоху из-за наплыва беженцев из сибирских провинций Иркутск был переполнен. Блага всякого рода имелись здесь в изобилии. Иркутск – кладовая тех бесчисленных товаров, которыми обмениваются между собой Китай, Средняя Азия и Европа. Поэтому администрация Иркутска могла смело призвать сюда сельских жителей из долины Ангары, хакассов, тунгусов, бурят и превратить в пустыню все пространство между городом и наступающими захватчиками.

В Иркутске находится резиденция генерал-губернатора восточной Сибири. Ему подчиняются штатский губернатор, в чьих руках сосредоточено управление провинцией, начальник полиции, у которого полно забот в городе, где множество ссыльных, и, наконец, мэр: он распоряжается всеми торговцами, это персона значительная благодаря как своему огромному богатству, так и влиянию, которое он имеет на своих подопечных.

Гарнизон Иркутска в те дни состоял из казачьего пехотного полка, где насчитывалось около двух тысяч человек, и корпуса жандармов, носивших каски и голубые мундиры с серебряными галунами.

При этом, как мы знаем, брат царя вследствие чрезвычайных обстоятельств с первых дней нашествия оказался запертым в городе.

Здесь следует кое-что уточнить.

В эти отдаленные провинции восточной Азии великого князя привели дела большой государственной важности. Он проехал по главным городам Сибири, путешествуя не по-княжески, а скорее по-военному: без свиты, в сопровождении своих офицеров, с казачьим полком в качестве эскорта. Так он достиг Забайкалья. Даже Николаевск, последний русский город, построенный на берегу Охотского моря, успел удостоиться его посещения.

Достигнув пределов огромной империи, управляемой из Москвы, великий князь отправился в Иркутск, откуда рассчитывал пуститься в обратный путь, но тут пришло известие об этом нашествии, столь же грозном, сколь внезапном. Он поспешил в сибирскую столицу, но едва он туда прибыл, связь с европейской Россией почти тотчас прервалась. Ему еще доставили несколько телеграмм из Петербурга и Москвы, он даже успел на них ответить, но потом провод был перерезан – мы помним, при каких обстоятельствах это случилось.

Теперь Иркутск был оторван от остального мира.

Великому князю оставалось лишь заняться организацией обороны, и он взялся за это с твердостью и хладнокровием, проявляемыми им и прежде, в иных ситуациях.