Вокруг света за 80... свиданий

Гарри, очевидно, слышавший наш разговор, со стоном закатил глаза, но тут же подошел, молча взял у Эйджа налитую до краев рюмку и, пригвоздив меня строгим взглядом, поднес к губам и осушил одним глотком. Потом притянул меня к себе, стиснул и пылко поцеловал. Чили опалил мои губы, сердце от поцелуя пустилось вскачь. Я понятия не имела, что происходит, но не хотела, чтобы это кончалось.

Но все закончилось, когда Дженнит, Лелло и Кензи неожиданно потянули меня за руки.

— Восемьдесят свиданий, пойдем с нами, мы собираемся поиграть на Плайе.

Не успела я оглянуться, как нас разлучили. Пришлось кивнуть и ответить, что я с удовольствием присоединюсь к ним. Повернувшись к Гарри, я выпалила:

— Может, ты тоже захочешь пойти?

— А может, я организую большое турне? — усмехнулся Гарри и, на минуту отойдя, вернулся с двумя велосипедами. — Едем? — спросил он.

И мы вдвоем исчезли в ночи, чтобы исследовать БРС.

Объезжать городок при свете луны было все равно что лежать ночью в постели, слушая радио. Безмолвная тьма вдруг прерывалась несвязными фразами или музыкой, обещая невероятную историю, часть которой вы успеете услышать, прежде чем темнота поглотит все и снова окутает вас тишиной.

Между нами что-то возникло… неожиданная близость… потому что мы могли только слышать, но почти не видели друг друга. Кроме того, существовала дополнительная опасность — если на минуту отвернуться, непременно собьешь кого-то или сам свалишься с велосипеда.

Мне предстояло столько всего воспринять, что сама мысль об этом ошеломляла. Но это было не единственным новым впечатлением. С того момента как мы с Гарри покинули бар и уехали в ночь, поцелуй с привкусом чили словно был забыт. Где-то продолжалась неистовая дикая ночь на Плайе. Мы мчались вперед, как прогуливающие уроки школьники, сбежавшие от родителей в Лондон.

Парадоксально, но пока остальные раздевались, обнимались, танцевали и маршировали по Плайе, мы с Гарри оказались на восхитительно старомодном свидании. Мы останавливались в оживленных местах и рассматривали очередное из сложнейших произведений искусства вроде стофутовой модели люстры, идеальной в каждой детали, словно упавшей с неба и разбившейся на осколки, которые разлетелись по всей Плайе. Или площадку для катания на роликовых коньках, где голые, обутые только в ботинки с роликовыми коньками, люди смеялись, врезаясь друг в друга. Или Громовой купол, где, как в «Безумном Максе», боксеры, подвешенные на канатах к потолку пятидесятифутового купола, избивали друг друга обернутыми ватой бейсбольными битами под рев и свист толпы. Или храм воспоминаний, где люди сидели молча, размышляя и вспоминая своих любимых.

И мы с Гарри разделили все впечатления.

Меня действительно тянуло к нему, и нравилась его заботливость. Каждый раз, когда мы натыкались на рытвину или камень или оказывались в центре толпы, он неизменно проверял, все ли со мной в порядке. Учтив и благороден, не будучи мачо. И прекрасный собеседник. Мы говорили о себе, прежних романах, родных и друзьях в Лондоне и Сиэтле, наших планах на будущее. Я впитывала каждое его слово и не чувствовала, что тону в мелочах и подробностях, как на других свиданиях.

У нас оказались одинаковые пристрастия и вкусы. Мы провели много времени с божествами, живущими у подножия сорокасемифутовой пирамиды-храма, на которой стоял тридцатидвухфутовый «Пылающий человек».

Отдыхая от поездки, мы улеглись на диван и стали смотреть довольно скучный фильм, который неожиданно обернулся ужастиком-порнушкой шестидесятых.

Мужчина буквально рылся в женщине, словно пытаясь отыскать в бардачке ключи от машины. Мы оцепенели от смущения, хотя ничего непристойного на экране не было, но мы испытывали ужасную неловкость, чтобы смехом и шутками разрядить атмосферу. Наконец Гарри удалось ослабить напряжение.

— Хочешь и дальше смотреть «Гнилую сердцевину» или поедем дальше? — сухо усмехнулся он.

Я с радостью вскочила, и мы снова отправились в путь.

Знаю, отдает банальностью, но мне было легко с Гарри. Ни малейшей неловкости, ни признака усталости. Я не чувствовала необходимости вести себя как-то особенно или следить за каждым своим словом или жестом. И не только потому, что мы любили одну и ту же музыку, места и еду. Я совершенно расслабилась, словно давно его знала.

Быть с Гарри — все равно что вернуться домой.

Понимаю, звучит патетично, и я не осуждаю вас за желание отвесить мне хорошую оплеуху, но тут уж ничего не поделать — я сражена. Полностью и окончательно. И хотя мне давно нравились его е-мейлы и было ясно, что мы подружимся, такого я не ожидала. То есть в теории он даже не был одним из кандидатов. Последние восемь месяцев я провела, убеждая и уговаривая «охотников за кандидатами» устроить мне как можно больше свиданий, и вот теперь получилось так, что я сама, без всякой помощи, встретила симпатичного мужчину.