Вокруг света за восемьдесят дней

Паспарту собирался тотчас же хорошенько отплатить за эту характеристику, понимая, впрочем, чем она была вызвана. Но, подумав, что бедный Фикс, вероятно, очень огорчён своей неудачей, что самолюбие его сильно задето этой бессмысленной кругосветной гонкой по ложному следу, Паспарту решил простить обиду.

На что же, однако, рассчитывал Филеас Фогг? Трудно было догадаться. Но, как видно, этот флегматичный джентльмен принял какое-то решение, ибо в тот же вечер он позвал механика и сказал ему:

– Поддерживайте огонь и идите на всех парах до полного истощения запасов топлива.

Через несколько минут из труб «Генриетты» повалили густые клубы дыма.

Судно шло на всех парах, но через два дня, восемнадцатого числа, механик, как он и предупреждал, объявил, что угля осталось меньше, чем на один день.

– Не убавлять огня! – приказал мистер Фогг. – Наоборот, увеличить давление пара.

В тот же день, около полудня, определив широту и долготу судна, мистер Фогг подозвал Паспарту и велел ему привести капитана Спиди. Честный малый выслушал это приказание с таким видом, словно ему поручили спустить с цепи тигра, и, спускаясь с мостика, пробормотал:

– Ну и взбесится же он!

Действительно, через несколько минут в вихре криков и проклятий в рубку влетела бомба. Этой бомбой был капитан Спиди. Бомба явно готова была взорваться.

– Где мы?! – первым делом закричал капитан, задыхаясь от ярости. Можно было опасаться, что достойного капитана тут же хватит апоплексический удар. – Где мы?! – повторил он, весь багровый от гнева.

– В семистах семидесяти милях от Ливерпуля, – ответил мистер Фогг с невозмутимым спокойствием.

– Пират! – прохрипел Эндрю Спиди.

– Я приказал позвать вас, сударь…

– Морской разбойник!

– …чтобы просить вас продать мне ваш корабль, – продолжал Филеас Фогг.

– Нет! Тысяча чертей, нет!

– Дело в том, что я буду вынужден сжечь его.

– Сжечь мой корабль?!

– Да, по крайней мере деревянные части, ибо у нас не хватает топлива.

– Сжечь мой корабль! – завопил капитан Спиди, потеряв способность к членораздельной речи. – Корабль, который стоит пятьдесят тысяч долларов!

– Вот вам шестьдесят тысяч, – ответил Филеас, протягивая капитану пачку банковых билетов.

Это произвело магическое действие на Эндрю Спиди. Ни один американец не может равнодушно видеть шестьдесят тысяч долларов. Капитан в одно мгновение забыл свой гнев, своё заточение и всю ненависть, которую он питал к Филеасу Фоггу. Судну было уже двадцать лет. Так что подобную сделку надо было считать находкой!… Бомба уже не могла разорваться – Филеас Фогг вырвал из неё фитиль.

– А железный корпус пусть останется мне… – сказал капитан, значительно более мягким тоном.

– Да, и корпус и машина. Согласны?

– Согласен.

И Эндрю Спиди вырвал пачку банкнот из рук Филеаса Фогга, пересчитал их и засунул в карман.

Во время этой сцены Паспарту весь побелел. С Фиксом едва не сделался удар. Около двадцати тысяч фунтов уже истрачено, а этот Фогг ещё отдаёт владельцу судна и корпус и машину, то есть почти всё, что есть ценного в судне! Правда, украденная в банке сумма составляла пятьдесят пять тысяч фунтов!…

– Не удивляйтесь, – сказал мистер Фогг Эндрю Спиди, когда тот спрятал деньги. – Я потеряю двадцать тысяч фунтов стерлингов, если не прибуду в Лондон двадцать первого декабря в восемь часов сорок пять минут вечера. А так как в Нью-Йорке я опоздал на пакетбот, а вы отказались меня везти в Ливерпуль…

– И очень хорошо сделал, пятьдесят тысяч чертей! – воскликнул Эндрю Спиди. – Потому что я заработал по крайней мере сорок тысяч долларов! – Потом он прибавил более спокойным тоном: – Знаете что, капитан…

– Фогг.

– Так вот, капитан Фогг, в вас есть что-то от янки!

После этих слов, которые он считал комплиментом, Эндрю Спиди хотел было удалиться, но Филеас Фогг остановил его:

– Значит, теперь корабль принадлежит мне?

– Конечно, – от киля до клотиков, но, разумеется, только «дерево»!

– Хорошо. Прикажите разобрать все внутренние переборки и топите ими.

Можно себе представить, сколько понадобилось сухого дерева, чтобы поддерживать достаточное давление пара. В этот день ют, рубка, каюты, нижняя палуба – всё ушло в топки.

На другой день, 19 декабря, сожгли рангоут и его запасные части. Снесли мачты и разрубили их топорами. Экипаж-работал с неимоверным рвением. Паспарту рубил, резал, пилил – словом, трудился за десятерых. Словно дух разрушения пронёсся над кораблём.

На следующее утро, 20 декабря, фальшборт и все надводные части судна, а также большая часть палубы были сожжены. «Генриетту» так обкорнали, что та походила на плавучий понтон.

В этот день показался ирландский берег и стал виден маяк Фастенет.

Однако в десять часов вечера судно было ещё лишь на траверсе Квинстауна. Чтобы достичь Лондона, у Филеаса Фогга оставалось в распоряжении только двадцать четыре часа. Между тем за это время «Генриетта» могла дойти лишь до Ливерпуля, даже идя на всех парах. А у отважного джентльмена уже нечем было поддерживать пары!