Вокруг тебя весь мир ружит (СИ)

Я видела пару раз у бабушки на даче, как здоровенный кот, поймав маленькую серую мышку, забавляется с ней, перед тем, как сожрать голову, а остальное оставить, похваляясь своими успехами . Сядет гад, прижмёт её одной лапкой, зевнёт, отпустит, потом хвать за хвостик, подтащит к себе, куснёт за шею в наказание, но так, чтобы потом ещё дышала, но помнила, кто хозяин положения.....Так вот, я не хотела, чтобы меня схрумкал такой наглый котище. А вот Усольцев ассоциировался у меня именно с таким откормленным, холёным, развращённым вниманием противоположного пола, котярой.

Родители оставили Соне двухкомнатную квартиру, а сами перебрались в новую, трёхкомнатную. Подруга без лишних слов согласилась на моё присутствие в своём доме и была даже рада. Она выслушала моё безрадостное повествование и не сказала ни одного утешающего слова, знала, что пока не надо. И мы зажили с ней душа в душу. Память о том вечере, когда меня взяли прямо в машине, постепенно потеряла свою острую болезненность, и я зажила почти по-прежнему, вспоминая серые глаза с горящим в них триумфом, и горячие руки, ласкающие меня, умело и смело. Он знал, где погладить, где нажать и как заставить меня хотеть. А я делала так , как он требовал, добровольно отдавшись в руки победителю, и теперь это будет мне ещё одним жестоким уроком.

Тот первый урок я пережила очень тяжело, но тогда и лет мне было меньше, и произошло всё гадко и некрасиво. Я просто не ожидала, что такое может произойти со мной в знакомой компании, среди приятелей и подруг. Мерзость была в том, что на дне рождении Гены Томилина меня просто подпоили, незаметно подсыпав что-то в коктейль, и я просто отрубилась. Рано утром, не потребовалось много времени, чтобы придя в себя в пустой комнате, осознать кошмар, не зная, кто из четверых парней это сотворил. Я застыла тогда, а немного позже вычислила обидчика и отомстила с жестокой безжалостностью, избив его до крови и долго не сходящих синяков. Хотела даже сломать руку или, на худой конец палец, были и другие мысли, довольно скверные, но я от них отказалась. Дралась я в то время уже умело. Он не обиделся, знал, что за дело, только долго ходил и извинялся, объясняя своё поведение давней влюблённостью, моим безразличием, и не веря в мою чистоту и неопытность, потому что слишком дерзкий был у меня язык и смелый нрав. Я тогда не только смотреть на него не могла , но и слышать ненавистный голос было для меня мукой. И только когда разобралась, никому не жалуясь, снова обрела себя, ощутив такой, какой и хотела всегда быть: сильной и независимой. Горечь глубочайшей обиды чуть притупилась со временем, но я стала осторожной в общении с мужчинами. И вот теперь Усольцев. Винить его было глупо. Меня никто не насиловал, я сама сдалась, а он не особо утруждая себя, взял между делом, и тем самым снова сделал меня другой. Я ведь уже считала себя выше, умнее, достойнее всех девиц, отдающихся за деньги и бесплатно первому, кто позвал. Я была уверена: что меня надо заслужить. Оказалось, что нет. Можно просто уметь взять. И к тоскливой памяти о тех немногочисленных приятных свиданиях, когда я чувствовала себя странно счастливой и расслабленной (а зря), добавилось чувство не то, чтобы стыда (хотя и это тоже), а острого недовольства собой. Меня учили управлять своим телом, чувствами и эмоциями, а значит, владеть ситуацией. И что получилось? Появляется какой-то мужик и ,походя, между прочим, ломает всё. Я стала уже не я, а нечто безвольное и податливое. Это было неправильно, и я не собиралась с этим мириться.

***

Я всё ещё занималась переводами и пришла работать в языковой центр. Для стажа, для опыта и просто потому, что надо было где-то официально числиться. Появились выходы на людей, желающих заниматься по индивидуальной программе и репетиторство. Всё шло своим чередом. Лето давно закончилось, и зарядили осенние холодные дожди. Я больше не показывалась в том злосчастном клубе, где познакомилась с Усольцевым, и вообще в последнее время в клубе была лишь раз с Соней и с её ребятами из офиса. Они отмечали чьё-то повышение по служебной лестнице, а подруге не хотелось идти одной без меня, возвращаться поздно, пусть и на такси. Сидя в полутёмном зале, слегка оглохнув от грохочущей музыки, я сначала опасливо оглядывалась по сторонам, ожидая, как кошмара, появления некоторой запомнившейся мне личности. Потом расслабилась и даже потанцевала.

***