Вокруг трона Екатерины Великой

На дворе была уже осень, становилось сыро, пришлось топить дворец в Царском Селе. Все мои пришли от этого в неистовство, и такое сильное, что 5 сентября вечером, не зная, куда преклонить голову, я велела заложить карету и приехала неожиданно и так, что никто не подозревал об этом, в город, где остановилась в Эрмитаже. И вчера я видела всех и все видели меня. В первый раз.

Но по правде сказать, это стоило мне страшного усилия, и когда я вернулась к себе в комнату, то почувствовала такой упадок духа, что всякая другая на моём месте лишилась бы чувств.

Я должна была бы перечитать Ваше последнее письмо, но положительно не в силах этого сделать. Я превратилась в очень грустное существо, которое говорит только отрывочными словами. Всё меня угнетает, а я никогда не любила внушать жалость...»

А ещё через месяц Екатерина снова писала:

«Не думайте, чтоб при всём ужасе моего положения я пренебрегла хотя бы последней мелочью, требовавшей моего внимания. Дела идут своим чередом, ноя, наслаждавшаяся таким большим личным счастьем, теперь лишилась его. Утопаю в слезах и в писании — вот и всё. Если хотите в точности узнать моё состояние, то скажу Вам, что вот уже три месяца, как я не могу утешиться после моей невознаградимой утраты. Единственная перемена к лучшему состоит в том, что я начинаю привыкать к человеческим лицам, но сердце так же истекает кровью, как в первую минуту.

Долг свой я исполняю и стараюсь исполнять хорошо, но скорбь моя велика. Такой я ещё никогда не испытывала в жизни. Вот уже три месяца, что я в этом ужасном состоянии и страдаю адски...»

Но после приезда Потёмкина она появилась перед всем светом, иностранными послами и всеми придворными со своим обыкновенным, приветливым и милым лицом, спокойная и свежая, как до катастрофы.

Прошло ещё несколько месяцев, и в письме к Гримму Екатерина рассуждала уже спокойно: «Я всегда говорила, что этот магнетизм, не излечивающий никого, также никого и не убивает». Так оценивала она свою пройденную любовь.

Через месяц уже всё было на своих местах:

«На душе у меня опять стало спокойно и ясно, потому что с помощью друзей мы сделали над собой усилие. Мы дебютировали комедию, которую все нашли прелестной. И это показывает возвращение весёлости и душевной бодрости. Односложные слова изгнаны, и я не могу пожаловаться на отсутствие вокруг меня людей, преданность и заботы которых неспособны были бы развлечь меня и придать мне новые силы. Но потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть ко всему этому и втянуться...»

Десять месяцев страдала Екатерина, десять месяцев не утихала в ней боль, но навсегда осталась в ней тоска по той неземной любви, которой одарил её Александр Ланской...

Иван Бецкой

1