Вокруг трона Екатерины Великой

Так что к моменту знакомства и связи с Понятовским Екатерина уже многое умела, ловкость её накапливалась с годами унижений и запретов.

Сильно и сладко зацвели в этом году липы в тёмных аллеях ораниенбаумского парка. Густой и нежный аромат цветущих лип заполнил собой всё окружающее пространство, и даже дворец, в котором уже выставили зимние рамы и иногда открывали окна, теперь весь был пропитан этим сладостным ароматом.

Великая княгиня Екатерина сидела у открытого окна и всей душой отдавалась чистейшему и сладкому запаху лип. Странно, думалось ей, такие невидные жёлтенькие цветочки, которые порой и не разглядишь в молодой и липкой зелени распускающихся листьев и чёрной мрачной коре сучьев и веток, издают такой аромат, что не только пчёлы летят на него, но и люди идут на этот аромат. Запах цветущих лип заглушал собой даже терпкий горьковатый дымок от камина, в котором тлели огромные толстые поленья. Екатерина всё ещё приказывала топить камин в своей опочивальне — она панически боялась холода, вспоминая, как ещё четырнадцатилетней девочкой так простудилась на холодных полах Зимнего дворца, что несколько недель лежала в жару, и даже Елизавета опасалась за жизнь будущей жены своего наследника. Елизавета опасалась не зря: случайная и нелепая болезнь унесла её жениха в могилу за несколько недель до свадьбы, и императрица всё ещё вспоминала голубые глаза и белокурые локоны своего так и не ставшего ей мужем жениха, хотя другие привязанности и льстивые слова приближённых, восхвалявших её и без того прославленную красоту, уже давно должны были вытравить в ней несбывшиеся мечты о законном муже, маленьком герцоге крохотной немецкой земли, будущем наследнике, который так и не стал родным для российской принцессы...

Вдыхая сладкий и нежный запах цветущих лип, Екатерина изредка бросала взгляд на кусок серой и нечистой бумаги, лежавший на её маленьком столике для случайных деловых бумаг, и её мысли перескакивали с любования и наслаждения ароматом липы на грозную действительность.

Бумага была слишком неожиданна для Екатерины. Ещё несколько месяцев тому назад Бестужев и не подумал бы о путях-дорогах к сердцу и уму великой княгини, но события последних нескольких недель заставили его поразмыслить о будущем. Неспокойный режим дня Елизаветы, не знавшей с утра, где она станет ночевать в следующий раз, обеды и ужины в самое неурочное время, сон только под утро, и тоже беспокойный, словно бы ей угрожала смертельная опасность, — всё это заботило Бестужева. Императрица всё ещё помнила, как легко заняла она трон, как беспечность и легкомыслие правительницы Анны Леопольдовны позволили ей, молоденькой принцессе, захватить трон и дворец с помощью всего-навсего каких-нибудь трёхсот гвардейцев, которых и по сей день привечала Елизавета: крестила у них детей, приглашала на парадные обеды и давала «на чаек» большие суммы денег, хотя казна вечно была пуста — всё съедала военная кампания против Пруссии.

Екатерина лишь усмехалась. Она и не думала о захвате власти, да и сделать это для Петра вовсе ей не улыбалось. Всё более дерзким и невыносимым становился этот тщедушный и прыщавый великий князь, и всё более донимал он Екатерину злыми словами и странными поступками. Он и не думал скрывать свои сердечные привязанности, и Екатерина уголком рта усмехалась, когда думала о его последней пассии — Елизавете Воронцовой. Когда императрица приставила к Екатерине в качестве молодых фрейлин двух своих протеже, Екатерину и Елизавету, дочь и племянницу влиятельного графа Воронцова, великая княгиня сразу отличила старшую — Екатерину. Некрасива, но умна, честолюбива, дерзка на язык и не скрывает своих истинных привязанностей. Уже замужем, выдана по любви за красавца Дашкова, уже имеет сына, но молодость берёт своё, и в дворцовой кутерьме блистает она и остроумием, и находчивостью, и умением подметить смешные стороны приближённых императрицы и высмеять их зло и резко.

И совсем другая — младшая. Елизавета уже в свои восемнадцать лет была тучной, раскормленной, складки жира выпирали из-под тугих корсетов и заслоняли талию, двойной подбородок покоился на высоких воротничках тестом, а декольте давало возможность увидеть полную белую шею и округлые пышные формы высокой груди. Лицо её было всё испорчено оспой, крупные ямины от рубцов остались на всю жизнь. Как ни странно, они не портили лица Елизаветы, потому что кожа её была белой и нежной, и Екатерина вполне понимала своего мужа, увлёкшегося молоденькой фрейлиной, толстой и пышной. Увлеклась Петром и сама Елизавета, стала подражать ему и за несколько месяцев научилась и курить вонючие трубки, и пить скверное, отвратительное пойло, которым Пётр угощал своих голштинских солдат. Они были набраны с позволения императрицы в полк, которым он сам же и командовал, во всём подражая Фридриху и считая его самым великим из всех полководцев всех времён и народов.