Вокруг трона Екатерины Великой

«Болезнь уже так умножилась и день ото дня усиливается, что не осталось никакого способа оную прекратить, кроме, что всяк старается себя сохранить. Мрёт в Москве в сутки до 835 человек, включая и тех, кого тайно хоронят, и всё от страха карантинов, да и по улицам находят мёртвых до 60 и более. Из Москвы множество народу подлого побежало, особливо хлебники, квасники и все, кои съестными припасами торгуют, калачники, маркитанты[20]и прочие мастеровые. С нуждою можно что купить съестное, работ нет, хлебных магазинов нет, дворянство всё выехало по деревням.

Генерал-поручик Пётр Дмитриевич Еропкин (на него было возложено руководство борьбой с эпидемией ) старается и трудится неусыпно, но все его труды тщетны, зло никак не прекратить. У него в доме человек заразился, о чём он меня просил, чтоб донести вашему императорскому величеству и испросить милостивого увольнения от сей комиссии. У меня в канцелярии тоже заразились, кроме что кругом меня во всех домах мрут.

И я запер свои ворота, сижу один, опасаясь к себе несчастья.

Я всячески генерал-поручику Еропкину помогал, да уж и помочь нечем: команда вся раскомандирована, в присутственных местах все дела остановились, и везде приказные служители заражаются.

Приемлю милость просить мне позволить на сие злое время отлучиться, пока оное по наступающему холодному времени может утихнуть, и комиссия генерал-поручика Еропкина лишняя ныне и больше вреда делает, и все те частные смотрители, посылая от себя и сами ездя, больше болезнь развозят...»

И не дожидаясь ответа от Екатерины, старый генерал убежал в свою подмосковную деревню, бросив на произвол судьбы гибнущую столицу...

Григорий Орлов выехал скоро, собрав команду людей, таких же, как он, не боящихся ни Бога, ни чёрта, ни самой чумы.

Уже на въезде понял он размеры гигантского бедствия: везде по сторонам дороги лежали неубранные трупы, а потом стали попадаться и санитары в белых балахонах, белых бахилах и белых рукавицах, кидающие в смрадные дымные костры нехитрый домашний скарб убитых чумой, вынося его из опустевших домов. На углах стояли те же санитары и разливали в ведра и бидоны уксус, будто бы помогающий от чумы. Но очереди к санитарам были жиденькие: не очень-то верили москвичи в это снадобье.

Услышал Орлов и то, как был убит митрополит Амвросий. У Варварских ворот стояла в простом окладе икона Богородицы, и всякий прикладывался к ней, памятуя о том, что икона чудотворная и может принести исцеление. Однако доктора стали говорить, что целование иконы помогает разносить заразу, и Амвросий распорядился снять икону и отнести её в какую-то другую церковь, а ящик с народными деньгами, куда простые люди кидали последние копейки, опечатать и отвезти в воспитательный дом для сироток.

Но народ узнал об этом, служек[21], которые пытались увезти народные деньги, разорвали в клочья, а Амвросия убили.

И теперь ещё смута носилась по городу в виде мужиков с дубинами и кольями, с вилами и ухватами...

Маленький седенький митрополит Амвросий нашёл страшную смерть. В Чудовом монастыре, где он спрятался от толпы, нашли его миряне, стащили с амвона, где он служил службу, протащили по всей церкви, выволокли на паперть, бросили посреди церковного двора и принялись работать кольями...

Смрадный дым поднимался над Москвой, зловоние заставляло затыкать носы, плыл над городом натужный звон колоколов.