Вокруг трона Екатерины Великой

Впрочем, о каком завтра могла идти речь — уже сегодня, поскольку в крохотные слюдяные окна уже давно светила белёсая мгла белой ночи и вот-вот и прольются в них солнечные лучи.

Они тихонько заговорили. Екатерина делилась с подругой мыслями о стиле манифестов. Княгиня сразу же стала оспаривать её мысли, направлять их в сторону — необходимую, как ей казалось. Екатерина задумчиво взглядывала на княгиню, грызя кончик приготовленного для неё пера.

Внезапно взгляд княгини упал на тесовую перегородку, в которой она увидела небольшую тёмную дверь.

   — Ваше величество, — прервала она ход мыслей Екатерины, — вы не знаете, куда ведёт эта дверца?

Екатерина удивлённо оглянулась на дверь.

   — Вы, конечно, позволите мне проверить, куда выходит эта дверь и нет ли там для вас опасности...

Не успела она ещё закрыть рот, как в противоположную дверь тихо вошёл дежурный офицер и свистящим шёпотом доложил:

   — Никита Иванович просит принять...

   — Зовите, зовите, — спрыгнула с просторной кровати Екатерина и обернулась к княгине. — Да, да, идите, княгиня, проверьте, что там...

Екатерина Романовна ещё помедлила, хотела взглянуть на Панина, но увидела холодное лицо императрицы и поняла, что та не жаждет тройной встречи. А Панин приехал из Сената, может быть, привёз новости, которые княгине и вовсе не полагалось знать...

Дашкова с силой толкнула дверцу за спинкой кровати, дверь тревожно заскрипела на ржавых петлях — видно, давно никто не ходил этим ходом.

Княгиня распахнула небольшую дверцу и вошла, не оглядываясь, в длинный тёмный коридор. Здесь не было даже таких крошечных слюдяных окошек, как в спальне, и она осторожно нашаривала ногой пол, чтобы избежать ненужных случайностей.

Коридор привёл её к другой дверце, точно такой, как и за кроватью императрицы. И снова ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы открыть её. Дверь также натужно и тягуче заскрипела, и прямо в лицо княгини ударил белёсый свет северной ночи.

Она постояла на пороге, привыкая к свету, потом увидела на дворе множество гвардейцев, расположившихся на ночлег.

Дашкова прошла между спящими солдатами, не выпускающими из рук оружия, заметила тихо разговаривающего с солдатом молоденького гвардейского офицера и сразу же приступила к своей цели.

   — Вы, молодой человек, знаете, кого вас поставили охранять?

Офицер вскочил, вытянулся перед княгиней, узнав в ней ту, что ехала во главе отряда рядом с императрицей, и не нашёлся что ответить.

   — Вы охраняете саму императрицу,— выговаривала ему княгиня на французском языке, — и вы даже не потрудились поставить караул у дверей, которые ведут в спальню...

Она всё распекала и распекала бедного молоденького офицера, и голос её становился всё громче, выше и пронзительнее.

Его услышала и Екатерина.

   — О, — пожаловалась она Панину, — характер у вашей племянницы совсем не мёд…

   — Ну, вы ещё узнаете его хорошо, — пообещал Панин, тоже знающий, каким вздорным и вспыльчивым характером обладает его племянница.

А княгиня вернулась с самым победительным видом и чётко отрапортовала:

   — Ваше величество, караул у вашей двери поставлен...

И только тут она повернулась к Панину:

   — Здравствуйте, дядюшка. С чем приехали?

Екатерина поняла, что и в этой беседе княгиня грозит захватить первенствующее положение, и потому вмешалась в разговор, обратившись к Панину:

   — Ну, мы уже всё обсудили, вам пора обратно или вы останетесь до Петергофа?

   — Пожалуй, пойду, прилягу где-нибудь в сене, а утром провожу вас до замка...

Две женщины снова улеглись на просторную кровать, но заснуть им так и не удалось. Скоро запели полковые рожки, забили барабаны, зовя солдат в поход, и вот уже вся рать, вышедшая с императрицей против её собственного мужа, погасила бледные костры, собралась с силами, и заржали кони, готовые к новому походу, зазвенели шпоры и стремена, и снова уселись в сёдла две женщины и возглавили поход в Петергоф...

Никита Иванович Панин возвратился в Петербург, чтобы передать Сенату повеление императрицы об обеспечении безопасности столицы со стороны моря. Догнал Панин кортеж уже почти у Петергофа, вновь привезя известия, что в Петербурге всё спокойно и Кронштадт присягнул Екатерине.

До самого Троице-Сергиева монастыря корпус двигался безостановочно. И всё это время, в течение нескольких часов сердце Екатерины разрывало лишь одно: что делает Пётр, что устроено им для обороны, где отряд Алексея Орлова? Пока что не было никаких известий ниоткуда, и княгиня Дашкова, взглядывая на ехавшую рядом с нею императрицу, тоже волновалась и тревожилась обо всём на свете.

Только подъехав к монастырю, обе они наконец успокоились. Стали попадаться на дороге люди, бежавшие от Петра, и разведчики из голштинцев, посланные Петром для выяснения обстановки.

Спешившись у монастыря, давая себе краткий отдых, обе женщины успокоились совершенно.

У ворот их ожидал вице-канцлер Голицын, привёзший письмо от Петра Третьего.

Екатерина сошла с коня и внимательно прочитала письмо мужа. Через её плечо взглянула на листок бумаги и княгиня Дашкова.