Вокруг трона Ивана Грозного

   — Не совсем. Конечно, если продолжить дело деда твоего Ивана Великого, польза для России будет неоценимая. Дед твой, отбирая неправедно приобретённые монастырские земли, наделял ими служилых людей. Он, по сути дела, создал новое сословие — дворянство. Не завершил дед задуманного, докончи его ты. Возвеличь дворянство, умножь его многократно, тогда сами собой выпадут маховые крылья у бояр, кто всеми силами цепляется за удельное право, то есть за власть над тобой. А церковь — на их стороне.

   — Ложное слово. Церковь почитает меня наместником Бога на российской земле, молится за здравие моё.

   — Показушничает. Не митрополит ли в сговоре с Шуйскими устроил бунт в Москве после пожара? Если, государь, серьёзно вдумаешься, поймёшь. Митрополит Макарий спит и видит возвращение к удельщине. А молитвы? Церкви всё одно, за кого молиться, лишь бы с пользой для себя.

   — Кощунствуешь. Не боишься суда Божьего за греховные слова?

   — Разве грешно говорить истину? Скажи, разве не молились церковники за здравие и долголетие монгольских ханов. Да. И ради только того, чтобы те не обложили их данью? Иль православными были ханы? Они — притеснители христианского люда, грабители. Они обложили Русь непомерным ясаком и к тому же — данью крови: всякий первенец мужского пола полагался быть отданным монголам. Они выращивали из них нукеров. Тех самых, которые ходили и ходят набегами на русские земли. Вот и суди: на ком грех? Я не злословлю, я говорю правду.

   — Какой же совет твой?

   — Урезать права церкви. Обязать верхи духовенства заботиться о нравах священнослужителей, особенно монахов и монахинь. Вернуть в казну неправедно приобретённые земли монастырями, наделив ими дворян, с твёрдой обязанностью править службу. В основном — ратную. Но и иную, для державы твоей полезную. Лучших из дворян бери в своё окружение.

   — Вы вроде бы сговорились с дьяком Адашевым. В одну дуду дуете.

   — Мы с ним в самых добрых отношениях. Не стану скрывать, идея общая. Да и не только нас двоих. Её поддерживают довольно многие. Против церковной алчности — нестяжатели. И хотя по воле отца твоего свершилась устрашительная казнь тех, кто был душой нестяжательства, но это не сломило волю тех, кто любит Россию. Их сегодня сотни. Их — тысячи.

   — Но есть и противники. Вот у меня целое послание. Пересветов незнаемый пишет: скопление земель в руках монастырей — зло. Но не будет ли не меньшим злом и раздача земель служилым людям. Обирая крестьян, они поведут жизнь в лености и разврате. Не исключено, что станут они выпускать и коготки.

Как в воду глядел мудрый и дальновидный публицист, скрывший своё имя под псевдонимом Пересветова. Так всё и случилось. Не вдруг, конечно, но коготки, какие начали выпускать новоиспечённые дворяне, получившие власть, почувствуют на себе честные люди уже при царствовании Ивана Грозного. Их коварные происки не обойдут стороной и Сильвестра. Ему, однако, не дано было это предвидеть, он был захвачен идеей преобразования, которое, как он полагал, в единовластии, подкреплённом новым сильным сословием — дворянством.

   — Не руби только сплеча, — продолжал Сильвестр. — Бояр оттесняй исподволь, а с церковью поступи так: собери Собор, и пусть ему принадлежат решения и о нравах, и, главное, о земле. Пусть Собор осудит стяжательство. Вопросы, какие ты поставишь перед Собором и потребуешь решить, поручи подготовить мне.

   — Небось, они уже готовы?

   — В основном.

— Представь их мне. Я сам ещё подумаю над ними.

И современники, да и историки расходятся во мнениях о роли Сильвестра в подготовке Собора 1551 года, вошедшего в историю под именем Стоглавого, ибо постановления его имели сто глав. Одни предписывали всю организаторскую работу только Сильвестру, а сам Собор считали величайшим событием, сильно изменившим жизнь в России; другие считают, что Сильвестр был только исполнителем повелений Ивана Грозного, а Собор признают пустопорожним. Говорить, кто прав, вряд ли логично. Определённая доля уверенности есть лишь в том, что основные вопросы, которые предстояло решать Собору, предложил Ивану Грозному Сильвестр, безусловно, выработав их совместно с Адашевым. Однако и сам государь вряд ли оставался в стороне, ибо он, по свидетельству современников, не чурался черновой, как бы мы теперь её назвали, работы. Более того, Иван Грозный отсылал и подготовленные вопросы, и даже первые решения Собора в Троицкую лавру, где тогда находились опальные сторонники Нила Сорского бывший митрополит Иоасаф, епископ Ростовский Алексей и другие, тоже опальные нестяжатели. Их оценки решений, принимаемых на Соборе, озвучивались, что вполне могло влиять на ход обсуждения проблем. Именно под их влиянием, как утверждается, удалось в какой-то мере решить — хотя далеко не в полной мере — проблему земель, незаконно приобретённых монастырями.