Вокруг трона Медичи

Элеонору, старшую дочь герцога Франческо, отец в 1584 году выдал за Винчепцо Гонзаго, наследника герцога Мантуанского. Эта сама по себе замечательная партия вполне мота не состояться. Винченцо женился первым браком на 14-летней Маргарите Фарнезе из Пармского правящего дома. Однако оказалось, что вследствие особенностей своей анатомии, фактически стать женой она может только после довольно сложной хирургической операции, которую в то время было почти невозможно провести. Папа назначил для разбора этого дела специальную комиссию с главным арбитром во главе, призванную досконально разобраться в этих непростых обстоятельствах. Приговор комиссии требовал расторжения брака и затворения юной Фарнезе в монастырь, причем кардинал, назначенный главой комиссии, вследствие волнений и переживаний, связанных с таким деликатным делом, скончался. Вся Италия разделилась на сторонников и противников Маргариты. Молодого мужа стали подозревать в мужской неполноценности. Бьянка Капелл о, не любившая Гонзаго, требовала, чтобы прежде чем жениться на тосканской принцессе, Винченцо «доказал свою мужественность». Развернулась настоящая кампания по поиску девушки, которая согласилась бы послужить живым воплощением мужской силы принца. Наконец, все устроилось, и в последний год жизни своего отца Элеонора вышла замуж в Мантую. Приданое ей выплачивал уже дядя Фердинандо. Принцесса из рода Медичи нашла при мантуанском дворе все то, к чему привыкла дома: внимание, симпатию, присутствие в ее жизни искусства, поэзии и музыки. Она очень любила мужа и родила много детей. Их дочь стала супругой императора Фердинанда II. Но именно с сыновьями Винченцо и Элеоноры пресеклась прямая линия правителей Мантуи.

Фердинандо и Кристина стали носить старый герб Медичи, герб Пьеро Подагрика, но вписали в него лилии Франции, на которые имела право Кристина как внучка Генриха II Валуа.

Крепли политические связи Флоренции с Францией. Фернандо, способствовавший разводу Генриха IV с Маргаритой Валуа, помог ему также получить корону. Папа Климент VIII счел веским каноническим аргументом духовное родство, которое, как только теперь выяснилось, связывало Генриха Наваррского и принцессу Марго. Кристина и ее тетка сосватали Генриху IV младшую дочь Франческо и Иоганны Австрийской, Марию.

Во Франции католики, с неизменным подозрением относившиеся к прогугенотским симпатиям короля из новой династии, радостно приветствовали возможность его брака с принцессой-католичкой. Однако заключению брака способствовали не религиозные предпочтения, а, главным образом, деньги. Франция имела колоссальный государственный долг герцогу Тосканскому — около полутора миллионов экю золотом, и выплатить его не было никакой возможности. При обсуждении условий брачного контракта денежный вопрос стоял наиболее остро, причем французская сторона не гнушалась даже шантажом. Великий герцог Фердинандо предлагал за племянницей пятьсот тысяч экю, указывая, что Мария не дочь его, а только племянница, и более того — не старшая, которую он уже выдал за герцога Мантуанского с приданым 300 ООО экю, а младшая. Французы угрожали женитьбой короля на его официальной фаворитке Генриетте д’Антранг и заявляли, что их требования весьма умеренны, поскольку речь идет о восхождении племянницы герцога на французский престол. Отныне великий герцог оказался в роли просителя. Фердинандо пришлось вытрясти из своего кошелька еще немного, и стороны сошлись на шестистах тысячах экю. 25 апреля 1600 года Медичи подписали брачный контракт, согласившись на все условия французов.

Венчание Марии Медичи в кафедральном соборе Флоренции с представителем Генриха IV Французского было пышным. Тоскана и Франция соперничали в великолепии. Мария в окружении 300 девушек, одетых в белое, получила обручальное кольцо из рук своего дяди-герцога. Принцесса витала в облаках, вознесенная на головокружительную высоту удивительной судьбой, которую ей в детстве предсказала ясновидящая монахиня из Сиены. Ее скромные достоинства не заслуживали такого триумфа, как призналась Мария легату, она обязана им только милости Божьей.

Французский король, хотя и потомок Людовика Святого, обладал достаточно широким политическим дальнозором, чтобы жениться на «лавочнице». Марии уже исполнилось 27 лет, но она была на 20 лет моложе короля. Белокурая, низкорослая и полная, она с годами превратилась в настоящую пышку. Французы непочтительно называли ее «бочкой», а муж пренебрежительно именовал «дряблой толстухой».

Это не мешало придворному поэту французского короля Малербу воспевать молодую королеву такими стихами: