Вокруг трона Медичи

Странно, что Лоренцо не отдал должного исключительному дарованию Леонардо да Винчи. Известная проницательность Великолепного на этот раз изменила ему. Он не дорожил талантом Леонардо, предпочитая ему других художников, и с легкостью отпустил гения ко двору Миланского герцога. Правда, ходили слухи, что Синьория получила донос[18] от некоего молодого натурщика на противоестественные склонности Леонардо и еще трех человек, и правитель предпочел отправить его в Милан, удалив художника из Флоренции, чтобы не давать хода обвинению в содомии.

Леонардо да Винчи (1452–1519), обычно причисляемый к кругу гуманистов, на самом деле к этой группе не принадлежал и даже с некоторым предубеждением относился к их схоластической учености.

Он выступал решительным противником умозрительной книжной науки, бесплодного философствования о таких «великих проблемах», как Божество, Душа, Разум и пр.; он считал лишенным ценности созерцательное знание, не соединяющее мысль с действием, не подтверждающее теорию практикой. Отвлеченное мышление, не опирающееся на опыт, – утверждал он, – не может быть плодотворным. Только опыт открывает путь к познанию законов природы, но в конечном итоге они познаются разумом, ибо сама природа устроена разумно. Посредником между опытом и знанием стоит математика, отражающая и раскрывающая рациональный порядок вещей – символ божественного их происхождения. Лишь в этом Леонардо приближался к платоновскому направлению в гуманизме и идеям Марсилио Фичино.

Между тем очарование личности Леонардо было неоспоримым. Д. Вазари пишет о редком сочетании красоты, грации и гения, «благодаря которому к чему бы ни обращался такой человек, каждое его действие оказывается таким божественным, оставляя всех далеко позади, и вполне очевидно, что это должно быть нечто дарованное Богом, а не приобретенное посредством искусства». Таким, продолжает он, был Леонардо, который кроме телесной красоты, которая никогда не сможет быть оценена в достаточной мере, обладал бесконечным изяществом во всех своих действиях: и таков был его талант, что он мог постичь любой предмет, сколь бы сложным он ни был, сконцентрировав на нем свое внимание. Его физическая сила соответствовала его искусству, и было нечто величественное, даже королевское во всем облике этого человека.

Теперь этот волшебник, гений, чарователь, актер и астролог отправился в герцогство Миланское.

В это время в Милане произошли, события, которые не могли не взволновать флорентийское правительство.

Между братьями Джан Галеаццо, которые хотели власти, и матерью малолетнего наследника, стоявшей на страже прав сына, возникла распря. Савойская красавица во всем подчинялась разумным советам своего умного канцлера и флорентийского посла Томмазо Содерини, поэтому ее партия одержала верх. Принцам пришлось бежать из Милана, причем Оттавиано утонул, перебираясь через Адду, а другие два брата были сосланы. В Ломбардии наступило успокоение, что было невыгодно папе и королю Ферранте. Они поддержали братьев Сфорца, старший из которых, Людовико, по прозвищу Моро, стал, в конечном итоге, виновником страшных бедствий не только своей родины, но и всей Италии.

Проводя успешную политику, Бона Савойская оставалась всего лишь слабой женщиной. Молодость и красота не столько ей помогали, сколько усложняли жизнь. В последние годы супруг пренебрегал ее достоинствами. Он сам назначил Антонио Тассино, пригожего паренька из незнатной феррарской фамилии, личным слугой герцогини. После гибели герцога она приблизила Тассино к себе. Возможно, их сближению содействовали враги герцогини, надеясь проводить через него свою политику. Во всяком случае, канцлер весьма этого не одобрял, и сколько мог, старался ослабить влияние Тассино на герцогиню. Но напрасно. По совету фаворита она вернула в Милан братьев Сфорца, давших клятвенное обещание, что не причинят вреда канцлеру. Однако на третий день по их возвращении его схватили и заточили (по другим сведениям, спустили с горы в бочке, утыканной изнутри гвоздями, обезглавили и пр.).

Потеряв верного друга и советчика, Бона поначалу не ощутила горечи утраты. Дела правления утомляли ее – она, нежная женщина, и так сделала для герцогства очень много. Прежние враги оказывали ей великие почести и всячески угождали. Они не препятствовали ее связи с молодым человеком, разрешали богато одаривать Тассино, который получил комнаты возле ее покоев, возил ее по городу на крупе своей лошади, и вообще у них были сплошные праздники да танцы.

Людовико, с горечью видя, как утекают богатства, накопленные его предками, страстно мечтал о власти.

Однажды утром по его приказу у Боны отобрали обоих ее детей. Затем захватили казну, которая была в то время самой большой во всем христианском мире, и велели герцогине дать отчет в ее расходовании. Герцогиню вынудили отказаться от своих прав, и опекуном обоих детей стал Людовико. Во все страны, особенно во Францию, были разосланы письма, обличавшие несчастную герцогиню как безнравственную женщину.