Вокзал потерянных снов

Я буду брести и ночь и день. Я вернусь по мною же когда-то оставленным в тени железной дороги следам. Я исхожу вдоль и поперек весь этот чудовищный, топографически абсурдный город и найду улицу, что привела меня сюда, разыщу узкие кирпичные каналы, которым я обязан своей жизнью, своим «я». Разыщу бродяг, с кем делился пищей, разыщу, если они еще не умерли от заразных хворей, не убили друг друга в драках за провонявшие мочой башмаки. И они станут моим племенем — раздробленным, слабым, лишенным надежды, и все же — племенем. Сначала им не было никакого дела до меня, но после того, как я несколько дней проблуждал вместе с ними, а еще час-другой напоказ, преодолевая мучения, махал деревянными протезами, они начали проявлять ко мне вялый интерес. Я ничем не обязан этим унылым существам с отравленными алкоголем и наркотиками мозгами, но я снова их найду, ради себя, а не ради них.

Такое чувство, будто по этим улицам я иду в последний раз.

Может быть, я скоро умру? Есть две возможности.

Я помогу Гримнебулину, и мы победим мотыльков, этих ужасных ночных тварей, вампиров, высасывающих души, и он в награду зарядит меня, как флогистоновую батарейку, и я полечу. Думая об этом, я лезу вверх. Все выше и выше поднимаюсь по ступенькам-перекладинам, карабкаюсь по городу как по лестнице, чтобы сверху посмотреть на его дешевую мишуру, на кошение его теней. Чувствую жалкое рудиментарное движение — это пытаются махать дряблые культи. Мне уже не гнать книзу перьями воздушные волны, но я способен изогнуть свой разум как крыло и воспарить по каналам могучего чародейского тока, той связующей и разрывающей энергии, тому противоречивому свойству Вселенной, которое Гримнебулин называет кризисом.

И это будет поистине чудесно.

Либо ничего не выйдет, и я умру. Упаду и разобьюсь всмятку о металл, или высосанные сны послужат пищей для какого-нибудь новорожденного демона. Почувствую ли я это? Буду ли я жить, превратившись в молоко? Узнаю ли о том, что сделался кормом?

Из-за горизонта выползает солнце. Я устал.

Я понимаю, что надо остаться. Если хочу быть чем-то настоящим, чем-то большим, нежели бессловесная и бездумная тварь, то я должен остаться. Я должен участвовать. Планировать, готовиться. Кивать, выслушивая предложения, не скупиться на собственные. Я охотник… то есть был охотником. Умею подкрадываться к чудовищам, к ужасным зверям.