Вокзал Техас – Луизиана

– Да, хорошо. Погрей кровать, пока меня нет, а то в такой холод она быстро остынет. Надо будет отремонтировать весь дом, а то он, как решето – будто попал под перестрелку.

Патрис посмотрела на мужа и перекрестила его, когда он, отвернувшись, открыл дверь и пошёл вниз.

Прошла, кажется, вечность, и она даже успела уснуть ненадолго. Но вдруг услышала сквозь сон звуки борьбы и глухой тяжёлый удар об пол. Женщина резко вскочила и побежала вниз. Дверь была открыта настежь, ветер гулял в комнате, и дождь заливал порог, мгновенно образовывая на полу лужу. Рядом с лестницей лежал Билл и как будто спал. В такой темноте сложно было что-то разобрать. «И где эти чёртовы молнии, когда они так нужны?»

Она подбежала к мужу и наклонилась, понимая: что-то случилось. Может, он упал с лестницы и повредил себе ноги?

– Билл, это я, что с тобой?

Муж тяжело дышал и, кажется, ничего не слышал. Патрис начала осматривать его, она делала это ловко, хоть и была начинающим врачом. Так, сначала голова – вроде цела, крови нет. Шея не повреждена. Руки спускались ниже, пытаясь решить проблему. Грудина – всё чисто. Тут муж задышал намного чаще, её руки нащупали рану. Нехорошо, очень нехорошо – в правом подреберье была рваная рана размером с коробок спичек. Из неё выливалась кровь, пропитывая одежду насквозь и стекая на пол. Дерьмово!

– Потерпи, милый, я сейчас принесу полотенце, – она взяла его руку и надавила на рану, чтобы остановить кровь. – Вот так подержи немного, хорошо? Я сейчас вернусь!

Женщину трясло, зубы стучали, у неё ломило всё тело, и хотелось прямо тут лечь и умереть. Но адреналин подскочил на такой уровень, что сдаваться сейчас было никак нельзя. Нужно спасти мужа, забыть обо всём и думать только о его жизни. Иначе она зря училась на врача. И всё, что умеет и знает, можно будет выбросить в помойную канаву вместе с дипломом.

Патрис побежала на кухню за полотенцем и остановилась на мгновение у двери, которая до сих пор была открыта, ветер со скрипом расшатывал её в разные стороны.

– Как странно, а дождь всё не заканчивается, Билл, ты только взгляни, какая лужа образовалась у двери. Хорошо, что Патрик спит и не видит, а то бы тут же начал прыгать в неё, своими маленькими ножками.

Патрисия только сейчас догадалась включить свет и посмотреть вокруг. Всюду царил беспорядок, даже бедлам, как будто ураган прошёл по комнате, уничтожив всё на своём пути: и живое, и мёртвое.

На полу лежал муж, он был очень бледным, из горла вырывались тяжёлые вздохи, которые не предвещали ничего хорошего. Патрис было страшно, и этот страх постепенно парализовал её, не давая действовать логично и правильно. Она допускала ошибку за ошибкой, как врач она это понимала и не могла простить себя.

Время шло, драгоценные минуты ускользали, как и жизнь из тела мужа. Она схватила полотенце на кухне и подбежала к супругу. Упав на колени перед ним, накрыла полотенцем кровоточащую рану. Ткань тут же впитала кровь и быстро намокла. Патрис видела, что Билл теряет кровь и сознание, и понимала, что если сейчас не отвезти мужа в больницу, он умрёт.

– Билл, милый, держись, ради меня и нашего сына, пожалуйста, держись! – слёзы текли по лицу, но она их не замечала. – Я сейчас сбегаю за помощью, дождись меня, милый, любимый мой, – она целовала его бледное лицо и боялась того, что уже не успеет вернуться до того, как… до того, как…

Патрис даже представить боялась, что может не спасти мужа и остаться без него. Она попробовала поднять его и дотащить до улицы, но, только взяв за руки, поняла, что не сможет даже сдвинуться с места.

– Что за чёрт, Билл, ну, помоги же мне! Ааааа! – она плакала так громко от своего бессилия и слабости, что не заметила, как на лестнице появился ребёнок. Сын стоял и смотрел на плачущую мать и лежащего на полу отца. Его большие глаза уставились на кровь, которая вытекала из отца и скапливалась в лужу на полу.

– Мамочка, а почему папа лежит на полу, он что, устал?

– Патрик, иди к себе в комнату, ложись спать, я скоро приду, – она попыталась успокоиться и взять себя в руки. Не надо, чтобы малыш всё это видел. Женщина взяла в руки подол ночной рубашки и вытерла лицо и глаза, набухшие от слёз.

– Но я не хочу спать, я хочу к папе. Папа, папа, ты что, спишь? – обращаясь к отцу, мальчик начал спускаться вниз.

– Патрик, милый, папе плохо, он заболел, и мы сейчас поедем в больницу. Иди наверх, а то папа расстроится, когда узнает, что ты ночью совсем не спал, – она подошла к сыну, взяла за руку и повела наверх. Патрис боялась оставлять его одного, но с собой брать тоже не хотела.