Вокзал Ватерлоо

«Мод, девочка моя, Ты не представляешь, как нас с мамой удручает твое упрямство! Неужели ты сама не понимаешь, что живешь в стране, которой угрожает опасность. Я говорил тебе еще в октябре, когда Гитлер захватил Судеты, что, на мой взгляд, ты находишься слишком близко к театру боевых действий, и это пугает (по крайней мере, меня, если не тебя). Но ты заверила нас, что с тобой ничего не случится, и до сих пор была права. Но теперь обстоятельства изменились. Герр Гитлер и господин Сталин создали страшный, ужасающий альянс, и мне остается только молиться за вашу страну и за все те страны, что расположены рядом. Как гражданин США я беспокоюсь за Европу — очень беспокоюсь. Но как отец я боюсь за ТЕБЯ и потому высылаю тебе билет до Нью-Йорка. Отплытие из Саутгемптона, опять на «Куин Мэри». Ты всегда была умной девочкой. ПРОШУ ТЕБЯ, НЕ ДЕЛАЙ ГЛУПОСТЕЙ В ЭТОТ РАЗ. Мы все — мама, я, Руфи и Джеймс — очень любим тебя и не можем позволить, чтобы ты подвергала себя опасности. Твое образование и жажда приключений подождут, дорогая. Ты всегда сможешь вернуться в Оксфорд после того, как весь этот бред закончится.

Любящий тебя отец»

Мод разжала пальцы, и письмо, словно опадающий лист, плавно опустилось ей на колени. Она понимала, что отец конечно же прав, но в Англии ее удерживали не ложное чувство безопасности, не жажда приключений или желание получить оксфордское образование, а привязанность к Стивену. Он был ее возлюбленным, средоточием всей ее жизни, она собиралась выйти за него замуж, как только он разведется. Но, разумеется, ничего этого Мод не могла сообщить отцу. Стивен тоже хотел, чтобы она уехала, говорил, что, даже если она вернется в Штаты, они все равно скоро поженятся, просто ей нужно немного потерпеть. Но Мод не могла жить вдали от него. Если он здесь, значит, она тоже остается.

И вот, первого сентября 1939 года, Мод сидела в своей комнате в общежитии колледжа святой Тильды и вдруг услышала, как кто-то бежит по коридору, крича что-то невразумительное. Она распахнула дверь и увидела Лесли Бейкмор, рыжеволосую студентку математического факультета. Сейчас ее лицо тоже было огненным.

— Гитлер вторгся в Польшу! — выпалила Лесли. — Господи Иисусе, ты понимаешь, что это значит?!

Через два дня Великобритания и Франция объявили войну Германии, и почти весь Оксфорд в истерике паковал чемоданы. В двери пропихивали пароходные кофры, из боков которых торчала одежда. В зданиях различных колледжей обосновалось Военное министерство. Кибл-колледж наводнили секретари и шифровальщики. Колледж святого Иоанна заняло Министерство продовольствия.

Формально университет все еще функционировал как учебное заведение, но в его стенах уже поселилась война, придав ему новый — зловещий — статус, напоминая преподавателям и персоналу, давно работавшим в Оксфорде, о Первой мировой войне, которая унесла жизни многих молодых, подававших большие надежды юношей, учившихся в этих же стенах.

Стивена нигде не было — ни в его кабинете, ни в библиотеке, а пойти к нему домой Мод конечно же не могла, на это она никогда не решалась. Она понимала, что от неминуемого невозможно отвернуться, хотя ей становилось плохо уже от одной мысли о том, что их ждет. Но ведь Стивен готовил ее к этому целый год. Теперь война стала реальностью, он пойдет в армию, и Мод наверняка очень скоро об этом узнает. Это всего лишь дело времени.

Поздно вечером, когда она в беспокойстве мерила шагами комнату, в одно из окон ударили камешки. Мод выглянула на улицу и увидела внизу во дворе Стивена, хотя прежде он никогда не осмеливался приближаться к ее общежитию. Стивен не улыбался. Просто стоял под луной, задрав голову, смотрел на ее окно и ждал. В руках он держал какой-то бумажный сверток. Мод сбежала вниз по лестнице, что-то буркнула в свое оправдание вахтерше и выскочила во двор.

— Быстро, — сказал Стивен. — Пойдем туда.