Вокзал Виктория

– Хомячок, – нехотя ответил он. – В кармане. – И объяснил оправдывающимся тоном: – Девушка весь мозг из-за него вынесла: Тиша три дня уже грустный, его к врачу надо. Хотел Тишу на волю отпустить на Садовом кольце, да совесть не позволила.

Вика еле сдержала улыбку.

Она думала, что придется скандалить, чтобы пропустили без очереди, сюда ведь никто не пришел просто так, у всех больные животные. Скандалить-то она умела, но очень не хотелось это делать, особенно при Витьке.

Однако ни скандалить, ни даже униженно просить не пришлось.

– Извините, пожалуйста! – громко сказал Витька. – У нас котенок без сознания. Ему требуется срочная помощь. Можно, мы вне очереди пройдем?

«Сейчас крик поднимется», – подумала Вика.

Но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло. Похоже, что кошатники и собачники, которых она до сих пор видела только издалека, составляли лучшую часть человечества.

– Конечно-конечно! – воскликнула старушка с облезлым котом. – Проходи, мальчик. В пятый кабинет иди, там сегодня заведующий, Герман Тимофеевич принимает. Это бог, – убежденно добавила она. – Он твоего котенка оживит.

Неизвестно, являлся ли Герман Тимофеевич богом, но что человек он хороший, трудно было не почувствовать. А может, это только Вика сразу почувствовала: она ценила в людях сдержанность.

– Давно ел твой котенок? – спросил Герман Тимофеевич, вынимая белое тельце из коробки.

– Не знаю… – растерянно проговорил Витька. – Он вообще-то не мой.

И оглянулся на маму. Что она могла сказать?

– Дня три не ел, наверное, – вздохнув, ответила Вика. – Мне его оставили, а я про него забыла. Он под диван залез. Я думала, есть захочет, выйдет и поест, это же кошка, – добавила она в свое оправдание.

– Его в чужой квартире оставили? – уточнил Герман Тимофеевич.

– Нас обоих, – объяснила Вика. – Сначала его принесли в чужую квартиру, а потом меня вызвали к нему в чужую квартиру.

Ей было непонятно, зачем врачу знать такие подробности. Но этот врач – немолодой, с коротко стриженными серебряными волосами – производил впечатление такой абсолютной надежности, что Вика подумала: неплохо бы в случае болезни превратиться в кошку, чтобы стать пациенткой именно у него и тогда уж не сомневаться в возможности выздороветь.

Оказалось, подробности он выяснял не из праздного любопытства. Пока молоденькая медсестра ловко измеряла лежащему неподвижно котенку температуру, Герман Тимофеевич сказал:

– Кошки часто впадают в стрессовое состояние в незнакомых помещениях. Не все, конечно, но вам досталась на попечение деликатная особа. Она ангорская, по-моему.

– Понятия не имею, – снова вздохнула Вика. – И что, в чужом доме вообще есть не станет, даже если проголодается? Не может быть!

– Может, может, – подтвердил Герман Тимофеевич. – Собака – да, проголодается и поест, инстинкт свое возьмет. Кошка – нет, ни есть не станет в таком состоянии, ни пить. Через трое суток наступит обезвоживание организма, и она уже не восстановится.

– Так она что, умрет? – жалобно спросил Витька.

По его лицу было понятно, что он не может себе этого представить – чтобы здесь, в этой красивой клинике, в огромных ладонях этого врача, под ласковое воркование медсестры, мог умереть маленький белый котенок.

– Будем надеяться, выживет, – сказал Герман Тимофеевич. – Придется оставить ее часа на три у нас.

– Зачем? – не поняла Вика.

– Капельницу поставим. Для начала это необходимо. Потом сами будете кормить – из шприца вливать ей в рот разбавленный корм.

«Только этого мне не хватало! – сердито подумала Вика. – Кошку из шприца кормить. Да еще капельница в клинике… Сколько это будет стоить, интересно?»

Но тут она вспомнила, как Антонина объясняла, что кошка должна питаться хлебом и считать это за счастье, и ей стало стыдно: кому уподобляется? Да и Витька смотрел на врача в самом деле как на бога, и по его лицу было понятно, что слова «только этого мне не хватало» не могут даже прийти ему в голову.

– Ну, оставим, конечно, – вздохнула Вика.

Обсуждать было нечего. Выбора тоже не было никакого: для себя Вика точно отправилась бы искать бесплатную больницу, но что таковые существуют в Москве для кошек, она сильно сомневалась. И, во всяком случае, не собиралась высказывать недовольство при Витьке. Хотя от суммы, которую ей назвали на рецепции, чуть сознания не лишилась.

«Никогда никого не заведу! – подумала она, с трудом заставив себя не высказать вслух свое мнение о братьях наших меньших. – Даже хомяка!»

Глава 8

А все-таки котенок оказался счастливым. Вернее, приносящим счастье. К тому времени как они вышли из клиники на бульвар, Витька преобразился совершенно, и именно счастье забилось от этого в Викином сердце. Да, счастье забилось в сердце. Оно было таким большим, что она не стеснялась называть его прямым именем.

– Мам, ты совсем не виновата, – сказал Витька. – Ты же не знала, что кошки так странно переживают стресс.

– Все-таки виновата, – ответила Вика, хотя соблазн согласиться был велик. – Я про нее действительно забыла.

– Из-за меня.