Вокзал Виктория

Но тут он сам на этой лестнице появился. Точно такой, каким являлся в ее сознании, – высокий, веселый, прекрасный Финист Ясный Сокол. Он спускался по лестнице легкой походкой, на плече у него висела спортивная сумка, а улыбка на лице сияла такая открытая, что впору было сказать какую-нибудь банальность вроде того, что его улыбка затмевает солнце.

– Привет! – сказал Влад и обнял Вику.

«Почему же я думала, что о нем не скучаю? – с недоумением подумала она. – Ох, как скучала!»

Это была самая естественная мысль, которая могла прийти в голову в его объятиях. Если что-либо вообще могло прийти в голову в этот момент. Он был еще разгорячен тренировкой, он пылал той же самой молодой силой, которая даже на расстоянии чувствовалась в мальчишках, едва не снесших Вику с крыльца, и голова у нее закружилась, когда она эту его силу всем своим телом почувствовала.

Они поцеловались, и Вика спросила:

– А зачем ты сюда меня позвал?

– Соскучился. – В глазах у него мелькнула радость. – Утром прилетел, сразу тренировки, и до самого вечера. Сейчас вот пацанов тренирую, а сам про тебя думаю. А вчера еще вдоль Женевского озера гулял!

– Ну и думал бы про Женевское озеро, – улыбнулась Вика. – Оно, наверное, красивое.

– Да, ничего. Ну, пошли. – Влад взял у Вики сумку, в которой она носила инструменты для ресниц. – Поужинаем. Я бы тебя дома покормил, но приготовить же не успел ничего. Австралийские стейки помнишь? – подмигнул он. – В другой раз. А сегодня в ресторан, здесь рядом классный есть. Поужинаем – и ко мне, да?

Вика кивнула. Они вышли на школьный двор, направились к воротам.

Ворота оказались заперты, калитка тоже. Охранника в будке не было.

– Вот придурок! – рассердился Влад. – Куда девался, интересно?

– В туалет пошел, наверное, – пожала плечами Вика.

– Если бы! Он сюда девок водит. Ей-богу, скажу Палычу, чтоб гнал его в шею. – Влад посмотрел на часы. – И сколько нам теперь под забором тут стоять?

– Может, перелезем? – предложила Вика, окинув взглядом высокую, с пиками на концах, решетку забора.

Влад посмотрел на нее удивленно. И расхохотался.

– А что ты смеешься? – не поняла она.

– Первый раз вижу женщину, у которой реакция на препятствие вот такая, – объяснил он. – Ну давай попробуем перелезть. Вон там, где пика сломана, видишь? А то и проголодался, и на салют посмотреть охота. У меня с балкона видно будет.

– Какой салют? – не поняла Вика.

– Ну ты даешь! Крым же взяли. Праздник сегодня.

Если бы она знала про этот салют заранее, то, наверное, промолчала бы – было бы у нее время подготовить себя. Но она услышала об этом впервые, и кровь бросилась ей в голову мгновенно, и в виски будто током ударило.

– У меня никакого праздника нет, – проговорила Вика.

– Как нет?

Влад удивился так искренне, что ей стало его почти жалко. Впрочем, это сразу прошло.

«Жалко у пчелки, – вспомнилась детдомовская дразнилка. – А пчелка в… известно где».

– Вот так – нет, – отрезала Вика. – Траур надо справлять, а не праздник.

– Ты что? – Он прищурился. Искры сверкнули в его глазах. Ей всегда нравились эти чудесные живые искры. – Крым всегда наш был. Это ж придурок лысый хохлам его отдал. Если б мы не отобрали, сейчас бы его америкосы захватили!

– Америкосы? – усмехнулась Вика. – Ты уверен? Давно последний раз с ними беседовал?

И вдруг ей стало все равно. Безразличие, охватившее ее, было таким же неожиданным и полным, как только что – гнев. Она смотрела на Влада, на его сверкающие глаза, на то, как алым заливаются его щеки и бледнеет лоб, и понимала, что не хочет говорить ему ничего. Ни-че-го! Убеждать, приводить какие-то доводы… Какие доводы убедят человека, что Земля круглая, если он ясно видит, что она плоская? И под его окном плоская, и к дружбану за сто километров ездил – везде плоская, он своими глазами видел, нигде не закругляется. Что ему скажешь, про Галилея и Магеллана? Он тебе ответит: кто они такие, чтобы я им верил? И будет прав, для него они в самом деле никто, он про них и не слыхал никогда.

Вика смотрела на Влада и чувствовала, что сознание ее сместилось. Вот она смотрит на мужчину, минуту назад он вызывал у нее радость, возбуждал в ней желание, а сейчас он ей безразличен. Только безразличен и больше ничего. Как это могло произойти всего от нескольких слов, Вика не понимала, но это было так, и ничего с этим поделать она не могла. Да и не хотела вообще-то.

«А как бы я с ним в ресторан пошла? – вяло, будто не о себе, подумала она. – Я же Соню на прививку записала».

Соней назвал кошку Витька, объяснив, что так зовут одну девочку из их класса, на которую кошка очень похожа.

«Ого! – подумала Вика. – Интересно, что за девочка?»

Витька заметил интерес, мелькнувший в маминых глазах, и сказал с поспешным смущением, что если ей это имя не нравится, то пусть она, конечно, выберет какое хочет. А она тогда подумала, что хочет только сбыть эту голубоглазую обузу с рук под любым именем, но говорить этого Витьке, конечно, не стала. Как не стала и напоминать, что с кошкиной прививкой должна вообще-то возиться не она, а хозяйка.