Вокзал Виктория

Пока охранники невидимо изучали ее на своих мониторах, Вика смотрела на львов, покрытых снежными шапками, на освещенное арочное окно на шестом этаже, на невысокие ступеньки крыльца. Она всматривалась во все это каждый раз, когда приходила сюда. И всегда ей казалось, что женщина и мужчина, незнакомые, но привычные, как собственная жизнь, стоят на этих ступеньках, и улыбаются прозрачными улыбками, и растворяются под ее взглядом.

На этот раз Антонина встретила ее не заплаканная, а сосредоточенная.

– Дети только и умеют, что создавать проблемы, – с порога заявила она.

Вика не стала возражать. Учитывая, что сын у Антонины наркоман и мамаше уже приходилось спасать его от полиции за драку с охранниками ночного клуба, а потом и от тюрьмы за насмерть сбитого им пешехода, – проблем у нее, конечно, хватает.

Вика уже не удивлялась, что думает об этом без возмущения. Возмущаться поведением Антонининого сына было бы все равно что действиями марсиан, захвативших Землю. Они полностью другие существа, и ничто человеческое к ним не применимо.

Но тут же выяснилось, что на этот раз проблемы Антонине создал не сын.

– Маринка кошку завела, представляешь? – сказала она.

– Представляю, – кивнула Вика.

Что уж такого непредставимого в кошке? Не медведь и даже не игуана.

– У матери спросить, этого они и в голове не держат. А возиться с их тварями – это мать, да.

Вообще-то Антонина хотела, чтобы дочь завела ребенка, пусть бы уже и без мужа, в тридцать пять-то лет. Но Марина сказала, что размножаться не собирается, потому что она не идиотка, на всю жизнь влезать в хомут. То есть это Вике во время очередного наращивания ресниц она сказала, а мать, может, и не стала информировать от греха подальше.

– Притащила мне сейчас свою кошку – на, мать, ухаживай, а она, видите ли, с мужчиной за границу уезжает. На месяц или на два, в Швейцарию или я не знаю куда. Да она и сама не знает. А у кошки прививки, видите ли, не сделаны и чипа в ухе нет, поэтому с собой ее взять нельзя. Разве мы так жили? – Антонина сердито пожала плечами. – У нас кошки во дворе бегали, а не то что прививки.

– И что? – спросила Вика.

Кошка интересовала ее так же мало, как Марина и Антонина. Ей хотелось поскорее узнать, при чем здесь она.

– Да то, что я тоже уезжаю, – ответила Антонина.

– Надолго?

– Как карта ляжет. Лечиться еду.

– Вы заболели? – удивилась Вика.

Здоровье у Антонины было завидное, и не в последнюю очередь поэтому она так переживала из-за пятна на щеке; просто не с чем было сравнивать.

– Для всех – да, – резко произнесла она.

«Исчезнуть хочет на время, – поняла Вика. – Проблемы на работе».

Выяснять подробности она не стала. Про работу Вика никогда Антонину не расспрашивала, та рассказывала сама, охотно и очень умело – так, чтобы не сообщить никаких опасных деталей. Само по себе желание разговаривать о работе Вику не удивляло: понятно, что при Антонининой говорливости молчать о главном, из чего состоит жизнь, для нее невыносимо. Она и не молчала – рассказывала о том, что губернатор на вчерашнем совещании вдруг посмотрел на нее как-то не так, с каким-то таким, знаешь, Вичка, подозрением, она так и обмерла – наговорили на нее, точно! – и ночь не спала, а назавтра он ничего, улыбается опять, и детям привет передавал… А вице-губернатор нанял астролога, чтобы тот по гороскопам определял, кого можно брать на работу, кого нельзя и на какую должность, и по фотографиям тоже – по форме ушей, Вичка, знаешь, столько всего можно сказать, прямо насквозь человека видно, они теперь все к этому астрологу ходят, потому что не брать же людей наугад, можно так нарваться, что…

Все эти сведения в духе сельских суеверий, «Молота ведьм» и Ломброзо изливались на Вику постоянно, как помои из ведра, и интересоваться чем-либо дополнительно у нее не было ни малейшего желания.

Антонинина работа, вообще эта женщина, вся, в целом, диктовала только одно к себе отношение: меньше знаешь – крепче спишь.

– Я бы эту кошку выкинула, да и все, – сказала Антонина. – Но жалко. Все-таки божья душа.

Ее верования были причудливы, поэтому не приходилось удивляться, что она признает за кошкой наличие души. А вообще, при всем Викином безразличии к животным, почему бы и нет? Если считать, что душа есть у Антонины и ее детей, то у кошки она имеется точно.

Божья душа, словно услышав, что разговор о ней, выглянула из-под дивана.

– Трусливая, – сказала Антонина. – С утра там сидит, даже кушать не выходит.

Вообще-то это была не кошка, а котенок – размером с ладонь, снежно-белый. Выглянув, он тут же спрятался обратно.

– Как у Пульхерии Ивановны, – сказала Вика.

– У кого? – переспросила Антонина.

– Так. У знакомой одной. Хотите, чтобы я котенка к себе взяла? Он у меня не выживет. Я домой только ночевать приезжаю.

– А ты перебирайся сюда. Пока меня не будет, – встретив Викин удивленный взгляд, пояснила она. – Месяц я точно не приеду. Только клиентов сюда не зови, работай как обычно.

– Сюда, конечно, нет, – машинально ответила Вика.

Антонина восприняла ее слова как согласие.