Воланд и Маргарита

Исследователи нередко сравнивают бал у Воланда с описанием Вальпургиевой ночи у И.-В. Гёте, но есть и существенные отличия. Во-первых, временное несовпадение: Вальпургиева ночь приходится с 30 апреля на 1 мая. Воланд вполне мог появиться в Москве прямо с шабаша на горе Брокен, где в Вальпургиеву ночь собираются западноевропейские ведьмы, но свой бал в квартире № 50 он давал несколько позже. Второе отличие в том, что в шабаше участвуют ведьмы, тогда как на балу у Воланда никаких ведьм, кроме Маргариты (которая к тому же становится королевой), нет: бал дается мертвецам, восставшим на это время из гробов и пародирующим Воскресение из мертвых в день Страшного суда: они «оживают» в прижизненных обликах. Можно было бы предположить, что бал дается в вечности, если бы «оживление» гостей не носило характера игры: после «причастия» Воланда мертвецы возвращаются в свои гробы: с первым криком петуха «и фрачники и женщины распались в прах» (с. 691). Происходит бал «в пятом измерении», в ирреальном пространстве и остановленном времени, в дьявольском безвременье – негативе Божественной Вечности. Как объясняет Коровьев, «законы бального съезда одинаковы» (с. 686), значит, ежегодная встреча томящихся в аду преступников происходит по неизменной и жесткой схеме.

Из истории Фриды нетрудно себе представить, каким образом протекает инобытие гостей Воланда вне бала: они расплачиваются за свои преступления в преисподней, а милосердие – «сфера» не их повелителя. Уходят они с торжества не в вечную жизнь, а в ад, где и пребывают неизменно, вплоть до Страшного суда.

Е. Трубецкой характеризует царство сатаны и ад как образы «неумирающей смерти». «Очевидно, – пишет он, – что действительность смерти не есть действительность жизни, а действительность призрака. Ад есть царство призраков, и лишь в качестве такового ему может принадлежать вечность... ”Тьма внешняя”, т. е. абсолютно внебожественная действительность, очевидно, представляет собою нечто такое, что не живет. Это жизнь не действительная, а только кажущаяся. Действительность ада есть действительность разоблаченного праведным судом Божиим вечного миража».[33]

Само описание бала напоминает «черную мессу» – службу сатане, проводящуюся на основе христианской литургии, но искажающую ее так, что действия участников приобретают обратное христианскому значение. Литургия наделяется издевательским смыслом, поскольку все производится наоборот, ведь сатана – буквальный противник Бога. На черной мессе существенная роль отводится женщине: вместо Святых Даров на престол возводят обнаженную женщину. Однако бал у Воланда проходит в нематериальном пространстве и совершается не людьми, тогда как черная месса – явление посюстороннее. Магическую связь с сатаной в ней знаменует обряд, и сатана появляется на балу зримо для всех, как на шабаше. Таким образом бал совмещает черты черной мессы, элементы шабаша и качественно новое: гостей-мертвецов из различных эпох.

Многое на балу у Воланда заставляет вспомнить документ, опубликованный в книге инквизиторов Я. Шпренгера и Г. Инститориса «Молот ведьм», известной в дореволюционной России и переизданной в Москве в 1932 году. Этот документ содержится в булле «Голос в Раме» от 13 июня 1233 года, направленной против штедингских крестьян-«ослушников», заключивших союз с дьяволом. В документе содержится описание сатанинской церемонии посвящения неофита в тайную секту.

Штедингские еретики поклонялись дьяволу в облике лягушки, человека и кота, и бесы присутствовали на этой церемонии. Огромный черный кот «был ростом с собаку, он плетется задом с опущенным хвостом».[34]

Еще один персонаж вызывает ассоциации с внешностью Абадонны: «удивительной бледности мужчина с поразительными черными глазами, худой и истощенный»[35] (ср. с булгаковской характеристикой Абадонны: «худой человек в черных очках» (с. 675), «исключительно бледен по своей природе» (с. 690)).

Как и в булгаковском романе, верховный демон появляется всего на несколько минут в самом конце церемонии: «верхняя половина его сияет солнечным светом, а нижняя половина темна, как знакомый уже нам черный кот».[36]

Описание церемонии поклонения дьяволу из «Молота ведьм» могло быть использовано Булгаковым, однако бал у Воланда романтизирован и облагорожен. Никаких непристойностей, характерных для шабаша и сборищ сатанистов, здесь нет. Воланд дает бал не рядовым грешникам, а избранным, среди которых присутствуют аристократы и даже императоры; его цель – не столько разгул, сколько конечное жертвоприношение, так как среди мертвецов присутствуют только двое живых: Маргарита, чья жертва добровольна, и барон Майгель, выбранный Воландом кровавой жертвой. В остановленном времени сатана занимает место божества, требующего кровавых жертв.