Воланд и Маргарита

Вспоминая о его «национальности», постараемся отыскать аналог в германской мифологии. В нем прослеживаются черты и других персонажей, в частности Люцифера (хромота), присутствуют элементы египетского мира мертвых (скарабей на груди), возможны и другие аналогии. Булгаков с полным основанием мог наделить Воланда чертами грозных языческих божеств, поскольку христианство видело в них нечистую силу. Уже в IV веке турский епископ св. Мартин указал на демоничность античных богов. Для Блаженного Августина римские боги безусловно являлись бесами, конкретное существование которых не подвергалось сомнению. Сходные представления бытовали во всех странах, принявших христианство: языческий пантеон объявлялся демоническим. Не избежала этой участи и германская мифология.

Верховный бог германо-скандинавской Вальхаллы Один (герм. Водан), повелитель царства мертвых воинов, был одноглаз. Свой левый глаз он отдал владельцу подземного источника Мимиру в обмен на всеведение. Деталь, способная пролить свет на странную особенность облика Воланда. История с глазом Одина известна не только узкому кругу специалистов по древним религиям и мифологиям, но и широкому кругу почитателей творчества Рихарда Вагнера. Переложение Вагнером исландских мифов послужило драматургической канвой для «Кольца Нибелунга». В 1923 году петроградское издательство «Полярная звезда» выпустило книгу В. Коломийцова «Кольцо Нибелунга», в которой пересказывается вагнеровская музыкальная драма. В частности, Вотан (Один), разговаривая с богиней Фрикк, напоминает ей, что, сватая ее, пожертвовал своим левым глазом.[70] Булгаков прекрасно знал Вагнера: «Можно сказать, что музыку, хорошую, я обожаю. Способствует творчеству. Очень люблю Вагнера».[71] Вагнеровское либретто публиковалось на русском языке («Кольцо Нибелунга»),[72] впрочем, как и многочисленные источники по немецкой мифологии.

Вернемся к Одину. Глаз его, отданный Мимиру, не был потерян безвозвратно, а остался с Одином в мистической связи. Мимир хранил его на дне подземного источника, через него происходил круговорот мудрости и магической силы от Мимира к Одину и обратно.

«Пустота и чернота» левого глаза Воланда – особенная, «вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней» (с. 669). «Бездонный колодец» ассоциируется с подземным источником Мимира. Пустая чернота – свидетельство того, что глаз существует странным образом. Булгаков сравнивает его с «выходом». Спрятанное Мимиром око Одина не только осуществляет круговорот меда мудрости из глубин подземелья, но и позволяет повелителю Вальхаллы видеть все сокрытые тайны.

Как и Воланд, Один часто меняет обличья, отсюда одно из его имен – Гримнир («скрывающийся под маской»). Выступая в Варьете, Воланд надевает на себя черную полумаску. Эта деталь опять-таки помогает раскрыть символику его «инкогнито» в Ершалаиме: на реальной сцене сатана появляется с глазами, скрытыми от публики, но частично его лицо все же можно угадать.

Что касается зеленого глаза сатаны, то зеленый цвет в различных мифологиях – символ подводного царства, часто отождествляемого с подземным миром, преисподней. (Ср. «зеленые русалочьи» глаза в русских быличках.) Зеленый глаз Воланда искрится золотыми блестками, ведь сатана – владелец подземных богатств.

Это богатство, перейдя в руки человека, становится либо призрачным (случай в Варьете), либо роковым и приносит беды и несчастья. Отметим, что древнегерманский Один владеет волшебным богатством, которое не иссякает благодаря золотому кольцу Драупнир, которое носит Один. (Ср. единственный перстень на пальце Пилата и многочисленные – на руке Воланда.) Одину принадлежит также волшебный меч, по другому варианту – золотое копье. Он почитался как бог военной магии, покровитель героев и – одновременно – сеятель вражды между ними. Во II мезербургском заклинании Один выступает носителем магической силы.