Воланд и Маргарита

Что касается мифологии загробной жизни, то она достаточно хорошо разработана во многих религиях и верованиях мира. Существует множество гипотез, но главное то, что даже у самых примитивных народов человек бессмертен и на том свете получает по своим делам. Иудаизм тоже говорит о загробной жизни, только попавшие в иудейский шеол души живут как тени: здесь нет ни мук, ни радости – только ожидание прихода Мессии, который выведет их из «сени смертной». Шеол находится по ту сторону подземных вод, в глубине земли. Там, в покое и богооставленности, души усопших пребывают вплоть до прихода Мессии. В иудейском шеоле нет места мукам, описанным, скажем, в египетской «Книге мертвых». Воландов «приют» внешне можно сравнить с шеолом израильтян. Однако Булгаков не оставляет мастеру надежды: богооставленность понятна, но кого мастер и его подруга ожидают в Воландовом «покое»? Души иудеев пробудит трубный глас Мессии, но ведь мастер приблизился к христианству, он стал своеобразным евангелистом и описал последние дни земной жизни человека, которого можно считать «литературным образом» Иисуса Христа!

Дана ли мастеру безблагодатная тишина шеола, который, кстати, не знает и сатанинских козней? Ясно одно: «свет» Иешуа – отнюдь не Свет Господень, пребывание в нем призрачно.[48]

Воланд, беседуя с Левием Матвеем, саркастически высмеивает «бывшего сборщика податей» и ведет себя с ним снисходительно-высокомерно. Для него просьба Иешуа о потусторонней судьбе героев – вопрос давно решенный, он все знает сам. Ядовитость сквозит в том, как спрашивает Воланд, отчего же его подопечного не берут в «свет» Иешуа. Он спрашивает об этом так, как будто и не посылал Азазелло на свидание к Маргарите, как будто и не предупреждал мастера, что его роман «принесет еще сюрпризы» (с. 709). Левий даже вынужден обратиться к Воланду «моляще» (с. 776). От имени Иешуа он молит Воланда о судьбе Маргариты. За Пилата должен просить Иешуа, здесь нет необходимости прибегать к услугам Левия.

В контексте слов Воланда, обращенных к Маргарите: «Никогда и ничего не просите!» (с. 697), поведение Иешуа выглядит как проявление слабости. Поэтому Воланд кажется и благодетелем, и подлинным вершителем судеб.

Надо полагать, что автор романа «Мастер и Маргарита» знает, что над Воландом и его свитой властен не «литературный» Иешуа, а Иисус Христос, Его Воскресение. Для автора «романа в романе» это знание закрыто – вот основное различие между мастером и Булгаковым. Мастер признает верховным существом, которому вверяет свою судьбу, Воланда, поскольку ему легче смириться с верховенством сатаны, чем поверить в Христа.

Булгаков несомненно показывает сатану в качестве руководителя своих земных современников. Даже ничтожному по сути, но верховластному по рангу Берлиозу Воланд ернически советует: «Поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу» (с. 461). Вспомним слова черта из «Братьев Карамазовых» Достоевского: «И, наконец, если доказан черт, то еще неизвестно, доказан ли Бог». В данном случае, похоже, Воланд утверждал одно: он-то и есть бог, противопоставленный христианскому миру. Его поразительно-снисходительное отношение к Левию и, соответственно, к просьбам Иешуа не уравнивают сферы «света» и «покоя», но ставят «свет» ниже «ведомства» сатаны.

Что такое «роман» мастера и кто его герои – центральный вопрос «Мастера и Маргариты». В дальнейшем нам предстоит разобраться, почему Булгакову понадобилось так искусно сплести в своем романе тьму и свет и так же категорично размежевать свет и покой.

10. Ученик мастера

Иван Бездомный появляется на первой странице «Мастера и Маргариты» и живет в романе буквально до последних строк. В лице Бездомного Булгаков представляет читателю единственного живого свидетеля последних дней мастера, который знает жизнь мастера с его же слов. Иван – единственный человек, посвященный в тайну мастера и помнящий его роман. Воланд, вовлекая Ивана в свои действия, делает его жертвой феерических событий. По мере их развития Иван сталкивается с разными людьми, пострадавшими от «шайки гипнотизеров»: он свидетельствует смерть Берлиоза, знакомится с мастером, в клинике становится соседом Босого и Бенгальского. Ему известны две полные главы романа мастера и небольшие отрывки из него. Мистическое знакомство с «апокрифом» продлевается пасхальными видениями Ивана, в которых ему «показывают» ненаписанную концовку произведения мастера: беседу Иешуа с Понтием Пилатом. Даже после физической смерти мастера его общение с Иваном не прекращается.