Воланте. Ветер перемен

От страха у неё открылось второе дыхание. Дийна стрелой пролетела сквозь парк, на секунду задержавшись в оливковой роще. Бросила Альваро его треклятый судок с устрицами и умчалась, прежде чем он успел открыть рот. Две минуты ушли на умывание, потом она грустно втянула носом запах кофе, приготовленный Саиной — на завтрак времени уже не осталось! — и через десять минут добралась до кафедры. Теплилась робкая надежда, что, может быть, непредвиденные обстоятельства задержали сеньору ди Кобро подальше отсюда, но…

Как это часто бывает, надежда не оправдалась. Первой, кого она увидела, влетев в кабинет, была Транкилья, погибающая от сочувствия, с красным пятнистым лицом. Она сидела на месте Дийны за пишущей машинкой. Посреди комнаты, скрестив руки, стояла сеньора ди Кобро, словно осколок айсберга. Каждая чёрточка её лица излучала сарказм.

— Явилась наконец-то, — констатировала суровая дама. — А теперь убирайтесь отсюда!

— Но что я такого сделала? — робко возразила Дийна, понимая при этом, что любое сопротивление разозлит деканшу ещё больше. Она чувствовала себя сейчас, как воланте, чей парус неминуемо несло на острые скалы.

Её вопрос дал возможность сеньоре ди Кобро с удовольствием перечислить все её недостатки: разгильдяйство, неряшливость, безответственность, лживость… Госпожа декан разошлась вовсю. Она не дошла ещё до середины списка, когда дверь кабинета вдруг скрипнула, и кто-то деликатно сказал:

— Добрый день, донья Кармен, я услышала, что вы здесь, и решила зайти.

Это была Эстер Солано. Несмотря на все обстоятельства, Дийна невольно отметила, как молодо она выглядит — не отличишь от студентки! В прошлый раз она приняла её за одну из студенток Гонсалеса, что, конечно, не оправдывало её грубость. Опустив голову, она разглядывала свои ботинки, чтобы не встречаться взглядом с Эстер. Надо же было ей прийти именно сейчас! «Мало того, что я в прошлый раз опозорилась, а теперь ещё Кобра будет меня распекать, как девчонку!»

Декан как раз набрала воздуху в грудь, но доктор Солано успела прервать новый поток красноречия:

— Видите ли, мне как раз нужна Дийна Линарес, — сказала она. — Гонсалес рекомендовал её как прекрасную машинистку.

— И напрасно! — прогремело над ухом. — У магистра Гонсалеса странные представления о дисциплине!

— Я видела её работы, и они вполне хороши, — перебила Эстер. — А мне нужно срочно перепечатать сборник эссе для типографии.

— Но…

— Вам она сейчас всё равно не нужна, насколько я поняла? В общем, я её забираю.

Пять минут спустя Дийна вместе с Эстер Солано направлялись к кафедре мифологии. Это было похоже на сбывшийся сон! Дийна мысленно успела проститься и с колледжем, и с Ланферро, поэтому неожиданное вмешательство доньи Эстер казалось ей просто чудом. Доктор Солано шла впереди, легко касаясь стены кончиками пальцев. Она выглядела деловитой и сосредоточенной. Всю дорогу Дийна мысленно подбирала слова, чтобы извиниться за свою прошлую выходку, но после головомойки, устроенной деканом, её язык словно одеревенел, а мысли в голове ворочались тяжелые, будто камни.

Вскоре они остановились перед очередной дверью с бронзовой табличкой, неотличимой от других. Доктор Солано вытащила ключ. Она уверенно вставила его в замочную скважину, но тот случайно выскользнул и упал на пол. На лице женщины почему-то отразилось замешательство.

— Вы не могли бы помочь мне? — тихо попросила она.

Дийна недоумевающе посмотрела на неё. Ключ лежал у Эстер прямо под ногами. Что значит помочь? У неё больная спина? Ей нельзя наклоняться? Доктор Солано молча смотрела сквозь неё отрешёнными прозрачными глазами.

Потом Дийну пронзила догадка, и от стыда вся кровь бросилась ей в голову. Вспомнился собственный едкий тон: «Нет его здесь, не видите, что ли?» Оказалось, что Эстер действительно не видела…

— Да, конечно! — Она поспешно подняла ключ и отперла дверь.

* * *

Маленькая комната, где располагалась кафедра истории и мифологии, встретила их тишиной и покоем. Дийна, которой происшествие в коридоре добавило этической чуткости, сообразила, что Эстер, вероятно, чувствовала себя удобнее в небольших помещениях. И не зря на её столе всё было разложено так аккуратно: свежие документы на подпись — справа, стопка папок — слева, в середине — принадлежности для письма.

В отличие от буйного интеллектуального беспорядка, царившего в кабинете Гонсалеса, здесь чувствовалось присутствие женской руки. На стене рядом с книжными полками размеренно тикали часы. На окне безмятежно цвели бегонии — судя по виду, им никогда не приходилось умирать от жажды и бороться за свою жизнь. Дийна вспомнила маленький храбрый кактус на кафедре ветроведения, который она спасла из-под кучи бумаг.