Волчанский крест

— Ясно. Кино, вино и домино, — сказал Краснопольский. — Черт! Ну что за жизнь!

Сиверов оставил это восклицание без ответа, хотя положение, в котором оказался Петр Владимирович, вызывало у него определенное сочувствие. Вся эта экспедиция являлась лишь прикрытием для деятельности Глеба. А ведь это же были живые люди, специалисты, и у каждого из них имелись свои планы, мечты и стремления. Краснопольский хотел поскорее попасть на старый рудник, оценить запасы месторождения и до конца лета, быть может, успеть сделать что-то по-настоящему нужное, полезное. Аристарх Вениаминович Покровский бредил бесценными фресками, которые, быть может, уцелели в развалинах монастыря. «Спаси и сохрани» — для него эти слова были не молитвой, а чем-то вроде девиза, который кратко и исчерпывающе описывал суть его профессиональной деятельности. То же относилось и к его непросыхающему напарнику Гоше Зарубину; Аристарх Вениаминович относился к этому пьянице с видимым уважением, а уважение такого человека, как Покровский, надо было заслужить. И всех их, от Краснопольского до экспедиционного водителя Пермяка, который по вполне понятным причинам косился на Глеба, как свинья на ветчину, надлежало сберечь и защитить, чтобы они целыми и невредимыми вернулись по домам.

Эта задача сама по себе представлялась трудновыполнимой, а ведь существовала еще загадка волчанского креста, тайна многочисленных, пропавших без вести экспедиций. Где-то здесь, в поселке, жил-поживал таинственный обладатель художественно оформленного винтовочного обреза, виртуозно владеющий ножом, — тот самый, третий, которому посчастливилось живым уйти из разгромленного ювелирного магазина, оставив целую кучу трупов. Этот человек, судя по всему, многое знал, но Глеб почему-то сомневался, что он по собственной воле принесет ему в гостиничный номер свои письменные, нотариально заверенные показания.

О твари, напугавшей Покровского, Сиверов почти не думал. Она была материальна, а значит, смертна; то, что способно оставить след на рыхлой земле, так же способно и лечь в эту землю. Даже если для этого придется специально отлить серебряную пулю.

— Ладно, — сказал он Краснопольскому, — пошли отсюда, пока нас эти кровососы живьем не сожрали.

— А это? — спросил Петр Владимирович, снова указывая на след.

— Ну, что «это»? — пожал плечами Сиверов. — В конце концов, обратитесь в милицию. Вы начальник экспедиции, вам и карты в руки. Даже интересно, что местные городовые вам наплетут. Попробуйте заставить их пойти по следу с собакой. Тут навалом охотников, а значит, есть и хорошие собаки. Хотя мне почему-то кажется, что из этого ничего не выйдет.

— Мне тоже, — признался Краснопольский. — Но попробовать, наверное, стоит.

— Наверное, — равнодушно согласился Глеб, и они двинулись туда, где Аристарх Вениаминович Покровский, обиженно ворча, собирал в этюдник рассыпанные краски.

Глава 10

Субботин задумчиво побарабанил пальцами по краю стола и, чиркнув спичкой, прикурил потухшую было папиросу с изжеванным картонным мундштуком. На Николае Гавриловиче был давно не глаженный, лоснящийся на локтях и около карманов серый пиджак, из-под которого виднелась не слишком свежая полосатая рубашка со старомодным, заметно сбившимся на сторону однотонным галстуком. Лицо у волчанского мэра было широкое, скуластое, с прячущимися в припухших веках юркими, живыми глазками и со щетинистой полоской не совсем ровно подстриженных усов на верхней губе. Седеющие, но еще очень густые и пышные волосы Николая Гавриловича в данный момент были взлохмачены, поскольку, пребывая в задумчивости, Субботин непрерывно их ерошил; вообще, вид у него был забавный, почти комичный, и даже повешенный прямо над креслом мэра портрет президента, казалось, косился на него с ироническим, немного насмешливым выражением: дескать, хороша у нас на местах исполнительная власть!